– Уже пятый раз.
– Бизнес? – понимающе спросил Макеев, устраиваясь в кресле.
– Шутите? Какой бизнес может быть с кубинцами? Раздолбай на раздолбае! Там можно только отдыхать. А вы впервые на остров свободы?
– Остров свободы, – усмехнулся Макеев. – Все небось и забыли, о чем это.
– Про барбудос и малахольного Фиделя точно забыли. А свобода осталась. Для холостяка, – сосед подмигнул. – Девушки, ром, сигары. Меня, кстати, Сева зовут.
– Иван.
– Очень приятно. Значит, впервые на Кубу… Даже завидую. Все открытия впереди. Куба – это ж целая философия! Кубинцы говорят: «Веселись, а проблемы подождут. В конце концов, не мы же должны искать их, а они нас».
– Неплохо сказано, – заметил Макеев.
– А то! У них любимое слово – «маньяна». Если переводить дословно, то это «завтра». Но на самом деле, это состояние души, кубинский пофигизм. А вы говорите: бизнес!
Макеев задумался. Потом сказал:
– Если все так, как вы рассказываете, то я завидую. Cам-то я, как белка в колесе, семь дней в неделю, по восемнадцать часов в сутки. Как говорится, ни петь, ни рисовать, одна работа, будь она неладна. А у этих выходит, легкость бытия необыкновенная?
– Легкость – это точно. Нищая страна. Готовьтесь обозреть все прелести социализма. Вплоть до отсутствия туалетной бумаги. У вас, кстати, много багажа?
– Совсем мало, – честно ответил Макеев. – А что?
– В аэропорту вещи прут нещадно. В прошлый раз я чемодан на замок закрыл, скотчем обмотал, так они, суки, пленку содрали. Замок открыть не смогли, просто вспороли чемодан и вытащили вещи. Теплые оставили, а летние все тю-тю. И футболки, и шорты, и кроссовки. Не говоря уже об очках, бритвах и прочей дребедени. Нищие, потому и воруют. Зарплата тридцать баксов, да и те в местных песо, за которые ничего не купишь. Короче, легкость бытия, как вы выразились. Вообще, я думаю, это от того, что кубинцы – потомки рабов. Ну, которых плантаторы из Африки привозили. Наломались в свое время на хозяев, вот и получили идиосинкразию на всякий труд.
Макеев хмыкнул.
– Вы случайно не врач?
– Врач, – согласился Сева. – А как вы догадались?
– По слову «идиосинкразия», в основном.
– Я стоматолог.
Макеев непроизвольно схватился за челюсть.
– Ой, не надо про зубы. Давайте лучше про политику.
– Да про политику надо настроение иметь…
– Намек понял, – сказал Макеев, доставая из портфеля «Чивас». – Давайте по чуть-чуть. Для настроения.
– По чуть-чуть не имеет смысла, – ухмыльнулся Сева. – На Кубу нельзя ввозить спиртное, даже пиво. Все, что не допьем, в аэропорту отберут.
– Ну, тогда подойдем к делу серьезно.
И они подошли.
Алкоголь теплой волной разливался по телу, беседа катилась, как санки с горы. Обсудив политическое положение, перешли к чисто мужским темам.
– Кубинки делятся на три сорта, – вещал Сева, – бланко, мулато и негро. Если будете знакомиться с негрито, сделайте вид, что считаете ее мулато. Для них это гораздо престижней.
– Что же в них такого необыкновенного?
– Ха! Вы посмотрите, как они танцуют сальсу! Да ни одна европейка не сможет так крутить нижним бюстом. Нет, это даже не обсуждается. Старик Хэм знал, где жить. Кстати, в Гаване обязательно попробуйте дайкири по его рецепту. Май моджито эн Бидеджито, май дайкери эн Флоридита, – старательно выговорил Сева. – Угадайте, как по-испански «работа»?
– Эль трабахо, – улыбнулся Макеев.
– Знаете испанский? – с завистью спросил Сева. – Ну тогда у вас точно все будет в шоколаде. И запомните: пока вы на Кубе, никакого трабахо. Трабахо но!
