– Трабахо но! – согласился Макеев, и они в который раз чокнулись пластиковыми стаканчиками.
Неожиданно Сева икнул.
– Кажется, мне достаточно, – проговорил он томным голосом. – Я спать.
– Я, пожалуй, тоже. Только прогуляюсь немного.
Макеев встал и, качаясь, пошел по проходу. Туалет бизнес-класса он не заметил и пошел в эконом.
Почти все пассажиры спали. Приглушенный зеленоватый свет придавал салону ирреальность, и затуманенный «Чивасом» мозг родил восхитительно-поэтическую, как показалось Макееву, фразу: «Небесная колесница несет нас навстречу счастью».
«Блин! Жаль, что я не умею писать стихи!» На этой мысли Макеева как следует встряхнуло, и он врезался в подлокотник кресла. Сидящая женщина даже не шевельнулась, но Макеев все равно пробормотал:
– П-пардон, – и двинулся дальше.
Возвращаясь, он впервые за время полета вспомнил про Исфандияр-ака. Прямой, как палка, старик сидел на прежнем месте и с любопытством изучал коробку с едой, поставленную перед ним стюардессой.
«Ему дали обед? – удивился Макеев. – Значит, его видно?»
Однако додумать столь важную мысль не сумел. Ноги подкосились, и Макеев рухнул в кресло. Сон упал, как ловчая сеть, накрыл пеленой, черной, как океан, над которыми они летели.
Макеев проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Это был Сева.
– Просыпайтесь, уже снижаемся.
Макеев, кряхтя, распрямился, подергал руками. Давненько он так не напивался.
– Минералочки? – Сева подсунул бутылку. – Сейчас объявили: в Гаване плюс тридцать три.
– Ужас какой, – вырвалось у Макеева.
– Нормалек! – бодро сказал Сева. – Теперь слушайте меня. Деньги сразу меняйте в аэропорту, там не обманут. Сто куков – это очень много, имейте в виду. Такси до Гаваны стоит двадцать пять. Вас как алемана будут постоянно разводить на деньги, держите ухо востро.
– Спасибо. А что значит «алеман»?
– Алеман – это европеец. Лох, набитый деньгами.
– Понял. Не буду лохом.
– Вы куда из аэропорта?
– Еще не знаю.
– Поезжайте на Варадеро, сказочное место. А если хочется чего-то совсем необычного, то на Кайо Ларго. Это остров такой, километров сто от Кубы, архипелаг Канарреос.
– Волшебные названия.
– А то! Считайте, вы уже в сказке. Только помните: трабахо но!
– Си, сеньор, – согласился Макеев, – трабахо но.
Аэропорт Хосе Марти оказался довольно средненьким, Макеев видал и получше. Удивило, что везде можно было курить, и дым от сигар стоял конкретный.
В зале ожидания, кстати, единственном, Исфандияр-ака с любопытством пощупал металлическую пепельницу, привинченную к креслу. Макеев давно заметил, что старика, как сороку, влекло все блестящее.
Самого Макеева облепили таксисты. Молодые и старые, смуглые и угольно-черные, они были готовы везти, куда угодно, хоть на край света. В гаме голосов Макеев уловил знакомые названия: Гавана и Варадеро.
– Но, сеньоры, – решительно сказал он, – у меня еще много дел.
Обрадовавшись, что турист говорит по-испански, таксисты загалдели еще громче. С трудом вырвавшись из кольца, Макеев отправился на поиски обменника.
Когда Макеев распихивал по карманам пестрые бумажки, его бесцеремонно подергали за рукав. Он оглянулся и увидел молодого парня. Если теория Севы была применима к мужчинам, то парень относился к мулато.
– Мистер жарко? – на ломаном английском спросил он. – Мистер хочет вода?
– Да, чико, – по-испански сказал Макеев, – хочу воды. Еще хочу купить летнюю одежду. Знаешь, где это можно сделать?
