«Поток времени в своем неудержимом и вечном течении влечет за собою все сущее. Он ввергает в пучину забвения как незначительные события, так и великие, достойные памяти; туманное, как говорится в трагедии, он делает явным, а очевидное скрывает».
Еще более прихотлива стилистика поэмы «В преддверии мартовских ид», в которой в эпистолярной схватке сошлись правитель Рима Юлий Цезарь и поэт Катулл. Написанная стихом, восходящим к «Письмам римскому другу» Иосифа Бродского, она утверждает приоритет творческого начала в человеческой деятельности.
Ни диктатором я не был, ни рабом —
просто личностью, способной на поступок.
Что ты ангел, тоже верится с трудом —
в мире нынешнем все больше проституток
политических. Тебе открою дом
одному из братьи пишущей в Кампанье,
мы ведь знаем, что не оргией – трудом
раздвигаются границы расстояний…
В преддверии мартовских ид
Профессиональный педагог, стараясь погрузить читателя более глубоко в, казалось бы, хорошо знакомую классику, Лазарь Соколовский строит на драматической основе – обнажении различных, порой неожиданных, точек зрения – и свой цикл «Вариации на темы Шекспира». Это как бы маленький спектакль, где каждый герой «великих трагедий» будто высвечивается софитами. Так, «Гамлет» показан там не только «глазами» собственными или друга и последователя Горацио, но и проходит перед зрителем под взглядом представителей противоположной стороны – Полония с Клавдием. К примеру, оценка главного героя Полонием в этой политической схватке такова:
Ну, ни хрена себе, восстановить
он целил справедливость… Боже правый,
чего искать – женись, живи подставой
семьи, карьеру строй, и будет нить
сучиться или сучиться… Крепить
дано не нам основы мирозданья.
Пырнул из-за ковра!.. Я на заданье
был послан! Если каждый «быть – не быть»
судить возьмется – власти королей
придет хана, и нашей между прочим…
Еще ему в невесты дочку прочил,
а он меня же в пищу для червей!
В стихотворении «Трагедии глазами режиссера» поэт подводит неутешительный итог этому продолжающемуся и ныне противоборству героической личности с несовершенным устройством жизни:
Что значит Гамлет – скрывшийся Шекспир
вне времени, страны, где льстивый Клавдий
всегда в короне… Что же, мир есть мир,
как ни топчите, как его ни славьте.
Начхав стихом на судей, на века,
где иль играть, иль смыться восвояси,
«в бесплодье умственного тупика»
плывет он, только в этой ипостаси.
Одной из заметных тем сборника стало осознание ограниченности человеческих возможностей, причем не только собственных, а вообще:
Я делал, что мог
для искусства, но этого мало
для меня и других оказалось.
Подорожник
Мы напридумали богов,
слепили образа —
мир изначально не таков,
как видится глазам.
К вопросу о воде
Однако, обращаясь к ушедшему другу, Лазарь Соколовский вновь возлагает надежду на преемственность поколений – главную движущую силу культуры:
…ты посеял жито
в сознание друзей, учеников,
оно взошло, пусть мир вокруг таков,
каков он есть, но в нем не все убито.
Жива не только память – есть посыл
к развитию, и, значит, не впустую,
о боге в суете не памятуя,
ты долг исполнил свой по мере сил…
Через границы
Тот же посыл заложен и в этом сборнике, который призван донести до читателя метания и надежды российского интеллигента рубежа тысячелетий. И пусть автор с грустью замечает, что «время поэзии вышло», и даже более того одно стихотворение заканчивает констатацией:
