Вальё - страница 19

– Ты поняла, что это значит? – спросил Балм.

– Я посмотрела в интернете и нашла, откуда он взял эти слова. Вы читали Бальзака?

– Нет. Я мало прочел художественной литературы, мои познания ограничиваются мушкетерами, – сказал Балм с легкой усмешкой.

– Это из Шагреневой кожи Бальзака. Этот текст был написан на куске кожи, который главный герой, Рафаэль, получил от старика. Мне кажется, что Саймон так представлял себе лавку древностей, где начиналась эта история.

– Трейси, ты просто молодец. Начитанный сотрудник – это всегда плюс.

Девушка покрылась легким румянцем.

– А где происходило действие в этом романе? – спросил Балм.

– В Париже. Думаете, он уехал туда?

– Очень может быть. Раз это его любимое произведение, он вполне мог отправиться на поиски этого места. Да и действия большей части классических романов происходило в Париже. Он мог выбрать это место неосознанно.

– А что у вас в руке, капитан? – поинтересовалась девушка.

– Ах, это. Совсем забыл про нее. Эту штуку я нашел в вентиляции.

Когда Балм протер предмет, оказалось, что это очередная фигурка. Это была статуэтка с ритуальной чашей, из нее как бы вырастали рога, темно-красного, практически багрового цвета. Фигурка была небольшая, высотой с пробку от шампанского, на чаше была выгравирована какая-то надпись, но буквы давно стерлись, и разобрать текст было невозможно.

– Зачем он спрятал ее в вентиляцию? – спросила Трейси.

– Хороший вопрос. Может, ему было страшно, а может, – капитан внимательно вгляделся в фигурку, – а может это еще одна часть подсказки.

– А что делать со знаком?

– Предлагаю его сфотографировать и стереть, – ответил Балм.

– Хотите закрыть портал, капитан?

Балм слегка смутился. Именно такая мысль была у него в голове. Он не верил во всю эту чепуху, но что-то подталкивало его уничтожить знак. Это был языческий страх, но Балм этого не понимал.

– Можем оставить так. Сохранить как улику.

– Лично мне больше по душе первый вариант, чем меньше этих знаков, тем спокойнее, – сказала Трейси, пытаясь придать голосу безразличный тон.

– Хорошо. Я предлагаю осмотреть то, что осталось, и убраться отсюда.

Но больше ничего найти не удалось – ни других знаков, ни статуэток. Они принялись стирать символ на кухне. Начерчен он был черной краской, к счастью, не стойкой к влажному истиранию, поэтому, слегка повозившись, они полностью удалили знак со стены. Когда они заканчивали, оба, и Трейси, и Балм, услышали хриплое дыхание у себя за спиной. Девушка обернулась, а капитан не подал виду, продолжая спокойно орудовать губкой. В противном случае девушка напугалась бы еще сильнее, Балм это понимал и решил не заметить движение Трейси.

Уже полдень, десятое февраля, я все еще не ложился спать. Утром я на некоторое время потерял контроль над собой, видимо, задумался, а когда очнулся, обнаружил, что сжимаю в руке банку с таблетками. Одну из них я уже успел проглотить. Через какое-то время мне стало легче, тревога стихла, а сны истерлись из моей памяти. Только по дневнику я вспомнил, что мне снилось, но это теперь не представляется мне таким страшным: просто дурные сны. В самом деле, такое же у всех бывает, ничего удивительного.

В моем мозгу снова появилась та мысль: я хочу увидеть его. Странное чувство, как будто, это мое предназначение, знак, я должен это сделать. После таблетки квартира снова стала мертвой, как и весь мир, но я даже не смотрел в окно, оно чернеет за закрытой шторой, хотя на улице должно быть светло. Сейчас я сижу и пишу, стараясь не замечать поток, который струится у моих ног, мое сознание где-то рядом с водопадом, и я слышу этот шум, он будто пропитал освежающей влагой мои уши. На стене что-то шевелится, с потолка каплет время. На секунду я забываюсь, а затем снова прихожу в себя. Комната слегка движется, а на стене появилась какая-то темная точка. После каждого такого отключения я смотрю на стену. Точка становится все больше.