Новенькое маршрутное такси, скрипнув тормозами и подняв небольшое облачко пыли, остановилось на узкой деревенской улочке. Крепкого телосложения невысокий мужчина с лёгкой проседью на русых висках кивнул на прощание водителю и упругой пружинящей походкой, забросив спортивную сумку на плечо, направился к небольшому деревянному домику, утопающему в зелени густого сада.
Каждый раз, приезжая сюда, он чувствовал подъём сил всего лишь от одного прикосновения к тому месту, где прошло детство, где ждали папа с мамой. Даже в самые худшие периоды жизни родная земля волшебным образом излечивала от всех болячек, снимала любые проблемы. А воздух… казалось, им невозможно было надышаться. Чистый, свежий, пропитанный ароматами трав, деревьев, солнца и ветра, он пьянил крепче вина, заставляя душу трепетать от счастья.
Улыбаясь от предстоящей встречи с родителями, мужчина открыл защёлку калитки и вошёл в чистый ухоженный дворик. Пройдя по дорожке, с обеих сторон которой разноцветным ковром стелились многочисленные цветы, поднялся на крыльцо.
– Мама! – крикнул негромко, чтобы случайно не потревожить хозяйку. – Это я!
Услышав неспешные шаги, мужчина ещё больше расцвёл в улыбке, предвкушая, как обнимет и поцелует любимую мать. К сожалению, в последний месяц было очень много работы и вырваться к старикам не получалось. Но сейчас всё позади, начальство наградило грамотой и даже разрешило взять недельку на отдых для восстановления сил.
Тихонько скрипнула дверь, и на пороге показалась пожилая женщина, поправляя наброшенный на голову чёрный платок, из-под которого то и дело выпадали тонкие пряди седых волос.
– Здравствуй, Иван, – подняв голову, поздоровалась голосом, лишённым всяких эмоций.
Мужчина вздрогнул, мать никогда не называла его так, предпочитая ласковые «Ванечка» или «Ванюшка». И ещё этот взгляд, в нём было столько страданий, что Иван поначалу опешил, не зная, как себя вести.
– Мама, что случилось? Заболела? – засуетился он. – Давай вызову «скорую», поедем в больницу. Или с папой что-то не так?
– Нет. Это с тобой что-то произошло, – сухо сказала Прасковья, мёртвыми глазами глядя сквозь сына. – Я видела по телевизору, как ты со всей силы резиновой дубинкой бил лежавшего на земле худенького мальчика в белой футболке и красных шортах. У тебя на голове были шлем и маска, но какая мать не узнает собственного сына.
– Брось, мама, – поморщился Иван, – это моя работа.
– Работа? – Прасковья нервно дёрнула головой. – Бить безоружных людей? Сынок! Разве я так тебя воспитывала?
– Ты внушала, что мне нужно быть защитником своей Родины, – резко сказал мужчина, сбросив сумку с плеча, – что я и делаю вот уже два десятка лет.
Не обращая внимания на слова сына, Прасковья продолжила:
– Две недели назад Петю Яковлева похоронили. Одноклассник твой. Вы ж с ним в детстве были не разлей вода. На митинг пошёл. Ты или твои солдаты избили его так, что хоронили в закрытом гробу. Даже открывать побоялись. Матрёна говорила, что живого места не было, всё тело чёрно-синее, голова проломлена. А в соседней Берёзовке твои подчинённые над девочкой издевались. Теперь у неё никогда не будет детей. Молоденькая совсем, недавно институт окончила, только-только учителем устроилась в школу. Врачи с того света вытащили, несколько операций сделали. Мать переживает, что дитёнок руки на себя наложит после пережитого. Днюет и ночует в палате, боится даже на минутку одну оставлять.
