– Ладно, устала я, – зевнула старуха и повеяло в воздухе тухлым, точно хищный гад морской пасть распахнул. – Залей водой и в печь поставь. Затем отожми да под забором закопай, чтоб и им было чем поживиться. А отваром оставленным напои Алёшу. Да смотри не разбуди меня! Разбудишь – тебя вместо него съем!
Больно ткнула пальцем девицу в плечо Баба-яга и проворно забралась на печь. Там она укуталась в грязные одеяла и вмиг захрапела.
– Варварушка, милая... – взмолился мальчик. Он-то хорошо знал, что такое белена да ландыш! Про дурман ему было неизвестно, но ничего хорошего тот явно не сулил. Раз первые две травы ядовиты, знамо, и дурман то же. – Отпусти меня, пожалуйста...
Достала Девица из печи котёл, который собственноручно вычищала, и стала мелко нарывать траву.
– Варварушка, я что хочешь для тебя сделаю... И беде твоей помогу!
– Не поможешь ты мне, Алёша, – горестно вздохнула та. – Мал ты для таких дел!
– А ты не смотри, что мне десять зим, я на все пятнадцать потяну! – расхрабрился мальчик. – Давай сбежим, пока она спит!
– Тише ты! – испугалась девушка и покосилась на одеяла – старуха заворочалась, заворчала, ей-богу сейчас проснётся!
– Человек ты аль не человек!
– Я тебя за такие слова сейчас же отлуплю!
– Отлупи! – загорелись глаза мальчишки. А что, если разозлить глупую девицу? Вывести из себя? Авось кинется его уму разуму учить да и снимет ремень бабкин, что вокруг тела змеёй обкрутился, а там Алёшу поминай как звали!
Но Варвара была не глупа – быстро смекнула, чего добивается мальчик, и не ответила.
– Чего же ты?! Испугалась молодца?!
– Нет, не испугалась. Дел у меня полно. Некогда с тобой разговоры вести.
Вышла тогда она во двор, а там черным-черно. Древние дубы жутко поскрипывают, мохнатые ели страшно попискивают, глазницы у черепов тускло светятся да у костей жуткие тени хоронятся. Спустилась Варвара вниз да и смотрит, чем бы травы залить. Стоит у избушки старое корыто, полное воды, а на поверхности прелая листва плавает, да так много её, хоть рукой убирай. Задумалась девица – негоже такое для отвара использовать, разве что свиньям потом его подавать. Подумала-подумала да и метнулась обратно в избу. Вынесла тяжёлый котёл и давай плошкой из корыта черпать, листья пальцами раздвигать. Не будет худо Алёше, всё равно на жаркое пойдёт, а Баба-яга привычная, грязь для неё, точно воздух...
Раздула девица жаркие угли печи, подбросила ветки сухие и вспыхнул красный огонь. Осветил он дряхлую избу, разбежались пауки по щелям, забился Васька мохнатый под лавку, а филин ударил в дверь грудью да и вылетел в тёмную ночь. Кипит, бурлит отвар ядовитый, по полу видения безобразные скачут, руки к живым протягивают да на тот свет за собой заманивают. Перепугалась девица да и приникла к мальчонке.
– Варварушка, освободи... – принялся за старое Алёша.
Не успела та ответить, как зашевелилась на печи старуха. Жарко ей стало, бока древние припекло, косточки перегрело. Скинула Баба-яга одеяло и смотрит: прыгают по избе черти нахальные, рожи кривят, ногами стучат, изо всех сил издеваются. Как плюнет злодейка на них да как зарядит крепкое словцо, так и растворилась нечисть по полу, просочилась во сыру землю. Отряхнулась избушка, вздохнула и по-прежнему осталась стоять.
– Готов отвар? – буркнула сонная Баба-яга.
– Почти, бабушка, ещё немного... – пролепетала девица и кинулась к котлу. Заглянула в него, а водица в нём зеленая стала. Испугалась Варвара, что всё испортила, да и вытащила отвар из печи.
