Скоро наступал вечер, и солнце, как в последний раз прощаясь с днем, закрасило небо в нежный розовый цвет. Евдокия заглянула в окно, вдыхая свежий воздух, наполненный ароматами сена и дыма от печных труб. Внутри дома было тепло и уютно, но где-то в глубине души было ощущение тревоги: впереди ждала новая радость и новые заботы.
Едва слышно, на фоне треска дров в печи, доносились звуки народной песни, которую пели женщины в соседнем дворе, собираясь на вечернюю потеху. Символы осени переплетались со звуками деревни, как тревожные мысли об уходящем лете смешивались с надеждой на скорое пришествие новой жизни.
Каждое утро, гуляя по двору среди желтых кустов, Евдокия думала о том, как скоро в их дом придет новый человек. Она утирала ладонью пот со лба и вспоминала, как первый ребенок стал маленьким светом в их жизни, как это было весело и тревожно – быть мамой. Но каждый новый день приносил ощущения, нежные и трепетные, словно осенние листья, парящие в воздухе, прежде чем коснуться земли.
Два месяца осени, полные золотых листьев и холодного ветерка, пролетели незаметно, как сон, обыденность которого сменилась тревогой. Сергей Сергеевич, человек с серьезным лицом и доброй душой, часто поглядывал на небо, пытаясь предсказать перемены. Сердце его стучало часто и нервно, как будто зная, что со дня на день Евдокия должна была вновь подарить ему радость отцовства.
Одной холодной осенней ночью, когда глубокая тишина окутывала деревню, словно мягким одеялом, Сергей проснулся от легкого, но настойчивого прикосновения. Это была Евдокия. Слабый свет луны освещал ее лицо, на котором отражалась невольная тревога.
– Сережа, вставай, началось… – прошептала она, и его сердце отозвалось в унисон, будто предвещая незримые перемены, наступающие в их жизни.
Сергей встал с постели, но в его душе царил хаос. Осенняя распутица теперь не оставляла надежды быстро выехать в город, где находились профессиональные врачи. Собравшись с мыслями, Лесовой быстро отвел дочку к соседке, а сам, оставив все заботы в стороне, устремился к местной повитухе. Ноги его сами несли в темноту домашнего уютного дворика, стирая следы тревоги, оставшиеся на поверхности. В этот тихий час деревня казалась нереальной, зачарованной, словно существующая в волшебной сказке.
По дороге Сергей пытался успокоить себя, вспоминая рассказы деревенских баб о том, как они рожали в старину. Он знал, что у повитухи был огромный опыт, и она уже не раз помогала своим землякам в такие моменты. Наконец, он добралась до её дома – старого, с покосившейся крышей, но с доброй душой внутри.
– Наталья Петровна! – закричал он, еле успевая отдышаться. – Нужна ваша помощь! Евдокия рожает!
Повитуха, ощутив тревогу в воздухе, вскочила с кровати. Она бросилась к шкафу, создавая легкий треск половиц под босыми ногами, и второпях стала собирать все необходимые принадлежности.
–
Иду, милок, иду! – крикнула она и быстро направилась за Сергеем в сторону их дома, зная, что каждая секунда на счету.
Когда они прибыли, в доме уже стоял запах волнения, переплетенный с ожиданием. Евдокия, сжимая руки от боли, старалась собраться с силами, а рядом с ней было лишь несколько заготовленных подушек и старая, но надежная печка.
– Все будет хорошо, милая. – шептала ей Наталья Петровна, бережно помогая устроиться на кровати.
Накинув потрепанную телогрейку, Лесовой вышел во двор уселся на свою старую, покосившуюся лавочку, и начал ждать. Лавочка, на которой он провел множество лет наедине с собой, казалось, понимала его как никто другой. Голые ветви деревьев, трепетавшие на ветру, шептали ему о грядущем счастье, о том, как жизнь продолжит свой непрекращающийся круговорот.
