И вот, сидя на старой, скрипящей лавочке, он чувствовал, как жизнь его словно соскальзывает в пропасть, оставляя лишь громкий шёпот о том, что могло бы быть. Глубокий вздох, полный беспокойства и невидимых слез, вырывался из груди, теряясь в пустоте, которая внезапно окружила его. Больше не было ничего… Никаких надежд, никаких мечтаний – все ушло в туман, оставив за собой лишь горькое эхо утраты.
Глава
VII
На свете есть вещи, которые невозможно выразить словами, которые нельзя понять, пока не столкнешься с ними лицом к лицу. У Сергея была такая вещь – его любовь. Она была не просто женщиной в его жизни, она стала его путеводной звездой в темной бездне, в которую опустился его мир. Каждый день, каждый час, каждая минута, проведенная рядом с ней, превратили хаос его существования в нечто смысловое.
Прошло несколько дней с того момента, как Сергей последовал за своим горем в мрачные дебри, где царило одиночество и мрак. С той самой ужасной минуты, когда он осознал, что руки его любимой навсегда замерли, мир вокруг него стал тусклым и бесцветным. Он повел свою Евдокию в последний путь, окруженный неумолимым глухим звуком, который, казалось, исполняется только для него одного. Он не помнит, как это происходило. Мысли путались, и только одно было ясно: он ощутил бессмысленность своего существования.
Лесовой оказался в плену воспоминаний и сожалений. Он замкнулся в себе, прогнав крик окружающего мира и погрузившись в безудержное пьянство, как в чей-то потаенный спасательный круг. Пьяное облако окутывало его, позволяя ненадолго забыть о смерти, но не избавляя от постоянной тоски. Каждый глоток заполнял пустоту, но лишь на мгновение, после чего возвращалось беспощадное осознание утраты.
Дети, обделенные вниманием и заботой отца, стали тихими спутниками его горя. Сергей, осознавая, что его страдания не должны стать их бременем, отдал их на время соседке Марье Степановне, которой можно было доверить свое сокровище. Марья Степановна смотрела на его тихие слезы с состраданием и пониманием, но Сергею было все равно. Он предпочел остаться в темноте своего душевного состояния, чтобы не вызвать еще большее страдание у детей.
И вот очередной бесцветный вечер, когда агрессия света и тьмы столкнулись в его сознании. Поднимая стакан, который напоминал ему о том, что когда-то жизнь была полной, он вдруг ощутил, как его сердце сжимается. Без Евдокии он совсем потерялся. Сергей понимал, что алкоголь не решит его проблем, но он выбирал его, вновь и вновь, чтобы прятаться от реальности.
Солнце едва село за горизонтом, и над деревней повис мрак, утопающий в тонком дыме от ночного огорода. Пустая бутылка самогонки стояла на столе, отражая тусклый свет, блеклое поблескивание жизни, которое когда-то горело в его глазах. Он снова взял в руки стекло, пытаясь залить ту нестерпимую боль, что сдавливала его грудь, как многотонный груз.
Закрыв глаза, Сергей провалился в сон, где границы между реальным и потусторонним смылись, как суглинок под дождем. В этом мире, наполненном туманом и вздохами старинных воспоминаний, он увидел фигуру, приближающуюся к нему сквозь полумрак. Незнакомец сел перед ним, как будто только что вышедший из далёкого прошлого, с морщинистым лицом и добрыми, но строгими глазами, полными мудрости. Его образ сверкал, как стальная монета в солнечных лучах, и Сергей, потерянный в своей горечи, почувствовал резкий толчок в сердце.
