– Кто это?
– Да так… не важно. У нас тут свои проблемы и законы.
– Что за долг? Тебе нужны деньги?
Отрицательно качнул головой.
– Нет. Не деньги.
– А что тогда?
– Меньше знаешь – крепче спишь.
Сейчас Тургэн мало походил на придурковатого мужлана с зачуханной лавки. И мне вдруг показалось, что вся эта мишура просто спектакль и прикрытие. Никто здесь не является тем, кем кажется на первый взгляд.
– Ганжуур, сюда иди.
Откуда-то из недр склада вынырнул худощавый мальчишка лет десяти.
– Проведешь этих людей к красному колодцу. Там, где тех мертвецов нашли.
Мальчишка посмотрел на меня, потом на Дарива, который вышел из своего укрытия бледный, как стена, все ещё сжимая нож в руке.
– Опасно туда сейчас… там эти из города рыскают. Узнают чего… у нас неприятности будут.
– Проведи, я сказал, и так, чтоб не узнали.
***
Мальчишка шел впереди и пел какую-то песню. Шел бодро, размахивая худыми руками, иногда припрыгивая и пиная ногами камушки. Я догнала его, игнорируя предостерегающие жесты Дарива.
– Эй, тебя как зовут?
– Никак.
Огрызнулся и дальше вперед побежал, а я разозлилась и тоже прибавила ход, схватила его за руку.
– Мы уже час идем. Куда ты нас ведешь?
– К колодцу, как дядька велел.
– А что там у колодца?
– Сам увидишь!
– Ты… гаденыш, с госпожой повежливей!
– Какой еще… госпожой.
А потом с ног до головы осмотрел, прищурился.
– Та ладно? Серьезно? Бабу в степь?
– Я не баба, ясно? И я мужа своего ищу. Если поможешь мне – золото тебе дам. Так что на безбедную жизнь хватит. Скажи… видел здесь тюрьмы... ящики, где людей держат?
Лицо мальчишки вытянулось, и даже раскосые узкие глаза начали казаться больше.
– Какие ящики? Не знаю ничего! Туда идем, где этих выкидывают… Так дядька велел.
– Выкидывают кого?
– Вы ж хотели… там, где тех мертвых нашли.
Я кивнула, а потом руку под шапку сунула, сережку из уха вытащила и мальчишке дала.
– На… возьми и расскажи мне, кого там выбрасывают? Их из той тюрьмы привозят?
– Не знаю никакую тюрьму. – отвернулся и сережку на солнце внимательно рассмотрел.
– Кто их выкидывает? Откуда? Ты ведь знаешь, да? Видел кого-то? Скажи?
Я схватила его за плечи и сильно тряхнула.
– Скажи мне. Может, мужчину видел. С татуировкой тигра… такой огромный, нос сломан.
– Может, и видел. Сережку вторую дашь – скажу!
– Ты! Совсем охренел, мелкий? – Дарив сцапал пацана и тряхнул так, что тот дернулся всем телом.
– Отпусти…отпусти. Я дам ему сережку, только пусть скажет.
– Сначала пусть скажет, а потом сережку получит! Говори! Давай!
Мальчишка сначала на меня посмотрел, потом на Дарива.
– Возят они… эти лысые, которые приходили… около года назад притащили двоих. Один с тигром на плече и глаза страшные, злые, и волосы длинные на лицо все время падали.
– Куда притащили?
– Туда… к коробкам…
– Каким коробкам?
– Там провинившиеся… смертники. Их потом выбрасывают в степь.
– Какие провинившиеся? Перед кем?
– Перед ведьмой этой… Албастой. Их в коробках держат, пока не умрут, и того с тигром на руке тоже туда повезли.
Я всхлипнула и схватилась за горло.
– Я часто там хожу, смотрю… иногда вещи их выкидывают. Я собираю. Видел, как его в один из ящиков закрыли.
– О божеее, – я с трудом могла сделать вдох, – отведи нас туда, к ящикам!
– Не могу… мне нельзя. Только к чертополоху. А туда нет… того места не существует. Ясно?
– Как это не существует?
– Вот так… нет его. Люди придумали.
– Как нет? Ты же сказал… сказал только что, что есть!
