Пока подавали первое, в зале стояла почти монастырская тишина. Я наблюдала, как младшие дети, лет пяти-семи, украдкой поглядывают на блюдо с дичью, их глазенки блестят от предвкушения. Они перешептывались, споря, кто первым получит заветный кусочек. Но, как я уже знала по опыту, мясо обычно доставалось старшим – более шустрым и наглым.
Когда супники опустели, слуги бесшумно унесли их, и началась основная трапеза. По местному этикету, именно сейчас можно было завести беседу.
– Ох уж эти проклятые дожди, – проворчал барон, потирая свой двойной подбородок. На его обветренном лице читалась искренняя тревога. – Еще неделю такой погоды – и можно прощаться с урожаем. Чем зимой кормить семью будем? Вода ведь все посевы смоет…
Я кивнула с деланным сочувствием, хотя внутренне улыбалась. Мои земли были надежно защищены дорогими магическими амулетами, развешанными по периметру полей. Они отводили и засуху, и наводнения, и даже нашествия саранчи. Пусть бедняки вроде барона переживают – у меня таких проблем не было.
Барон продолжал жаловаться, его толстые пальцы нервно перебирали край скатерти:
– В этом году яска даже не взошла – семена сгнили в земле. Уже думал перейти на скотоводство, но цены на оборудование… – он тяжело вздохнул, и его пышные усы затрепетали. – Одни только доильные аппараты подорожали вдвое!
Я кивнула с деланным сочувствием, в то время как в голове уже составляла список вопросов для Дирка. Мои коровы должны были отелиться еще на прошлой неделе. Да и овцы, если верить отчетам, скоро принесут приплод.
– Нисса Ариса, вы слышали последние новости? – внезапно встряла в разговор Шанира, резко раскрыв веер с пошловатыми пасторальными сценками. Облако дешевых духов с нотками лаванды и чего-то химического заставило меня слегка сморщить нос. Ее двойной подбородок дрожал от возмущения. – Графиня Гортензия горт Данская отдает свою Зараю за какого-то купчишку!
Я прикрыла рот кружевным платком, изображая шок. В памяти всплыл образ Гортензии – гордой, как павлин, дамы, чьи бальные платья всегда были усыпаны вышитыми гербами предков. А теперь – купец?
– С ее-то положением и связями! – Шанира с размаху шлепнула ладонью по столу, отчего серебряные приборы звякнули, а чашка с морсом едва не опрокинулась. – Это же полное падение!
– Да Зарая и сама ни ума, ни красоты не имеет, – фыркнула Наира. Её очки сползли на кончик носа, обнажая узкие, как щелочки, глазки. Она потянулась за солью, но вместо солонки схватила льняную салфетку. – Пусть радуется, что хоть кто-то на ней женится.
Я согласно закивала, соблюдая светские приличия. Все эти родовитые семьи слишком уж кичились своими генеалогическими древами, забывая, что сами-то ничего собой не представляют. О Зарае ходили легенды – говорили, девушка глупее сапога. Её выходки на балах стали притчей во языцех: то в фонтан упадет, гоняясь за мотыльком, то перепутает герцога с лакеем.
Мой взгляд скользнул к младшему сыну барона, который увлеченно засовывал ложку себе за воротник. Ох уж эти аристократы… Я отчетливо вспомнила, как Зарая на последнем балу у графа пыталась доказать всем, что луна сделана из сыра.
Двадцать два года – по местным меркам это был уже "перестарок". Я понимала отчаяние графини: дочь, на которую никто не смотрит. Даже внушительное приданое не могло компенсировать отсутствия ума и обаяния. Хоть за купца – лишь бы с рук сбыть!
