Во главе процессии шествовал сам барон – дородный мужчина с бочкообразной грудью, утопающей в кружевном жабо, и пышными усами, напоминающими щетки для чистки бутылок. Его супруга, пухленькая дама с кукольным личиком, семенила рядом, то и дело поправляя свои искусно уложенные локоны, которые, несмотря на дорогу, сохраняли безупречную форму – видимо, благодаря килограммам воска, намазанного сверху.
За ними плелась незамужняя сестра баронессы – высохшая, как осенний лист, старушка в очках с толстыми линзами, отчего ее глаза казались неестественно увеличенными. Ее вечное выражение растерянности наводило на мысли о легком помешательстве.
Но главное "богатство" семьи составляли семеро детей – разновозрастная орда, от угловатого подростка до карапуза, еще не научившегося толком ходить. Они врывались в комнаты, как ураган – тихий мечтатель задумчиво трогал дорогие безделушки, озорной проказник уже норовил что-нибудь стащить, а младшие ревели в три горла.
За столом это мирное сборище преображалось в стаю голодных волков. Пироги с лесными ягодами, жареная дичь под травами, сладкие бисквиты – все исчезало в их ненасытных ртах с пугающей быстротой. Они ели методично, без разговоров, словно боялись, что еду отнимут. А насытившись, так же внезапно собирались и исчезали, оставляя после себя лишь крошки на скатерти и легкий запах лука в воздухе.
Барон приходился мне каким-то невероятно дальним родственником – то ли восьмиюродным дядей, то ли девятиюродным кузеном. В наших краях все аристократы были друг другу родней, но Дартос особенно гордился этим сомнительным родством. Он неизменно упоминал о нем при каждом удобном случае, с важным видом поглаживая свои ухоженные усы. Казалось, он искренне верил, что капля герцогской крови в его жилах делает его особенной персоной.
Я спустилась в просторный холл, где высокие сводчатые потолки отражали каждый звук. Приветливо улыбнувшись гостям, собравшимся у массивных дубовых дверей, я сделала широкий жест рукой:
– Добрый день. Рада видеть вас в стенах моего замка. Прошу, разделите со мной сегодняшнюю трапезу.
При словах о совместной трапезе в глазах вечно голодного семейства вспыхнул настоящий огонь аппетита. Казалось, они уже мысленно пожирали взглядом воображаемые яства.
Мы проследовали в обеденный зал, где солнечный свет, проникая сквозь высокие стрельчатые окна, играл на картинах, изображавших охотничьи сцены и живописные виды окрестных земель. Я заняла свое место во главе длинного дубового стола, барон с важным видом устроился по мою правую руку, а его пухленькая супруга – по левую.
Старая дева с очками, похожими на дно бутылки, уселась с краю, нервно поправляя свои тощие плечики. Старшие дети, уже успевшие обменяться шепотом рассказами о любимых блюдах, заняли места посередине. А шумная малышня рассаживалась на дальнем конце, их жадные взгляды так и норовили пронзить серебряные крышки блюд.
Поскольку визит был неожиданным, меню оказалось скромным, но сытным:
Густой рыбный суп с шафраном, источающий аромат свежевыловленной речной рыбы.
Запеченный гарлик (местный аналог рябчика) с румяной картошкой.
Перловая каша, приправленная душистыми травами.
Салат из только что собранных овощей – алых помидоров и хрустящих огурцов.
Сырная тарелка с тремя сортами местного сыра.
Морс из лесных ягод с мятой.
На десерт – пирог с консервированными персиками, покрытый золотистой корочкой.
