Вдруг вспомнилось - страница 17

Сенина жена тетя Катя была робкая, тихая женщина. Мама познакомилась с ней при каких то печальных обстоятельствах, чем-то помогла ей. Говорили, что Сеня угрозами вынудил ее выйти за него замуж.

Интересно, что после раскрытия всех обстоятельств взаимоотношения между нашими семьями не изменились, и мама, бывало, весело провозглашала тост «за Сеню, нашего десятилетника!»

С тетей Катей и Сеней. Ковёр – тот самый, «гусарский»

Отец несет знамя партийной организации городской больницы, а я сижу у него на плечах. Людей много, и снежок громко скрипит под их ногами. Помню цифру «37» на транспаранте. Тогда она мне ни о чем не говорила, а сейчас я понимаю, что то была тридцать седьмая годовщина Октябрьской революции. Стало быть, мне четыре с половиной года, и уже полтора года, как нет диктатора.

Все понимали, конечно, что в стране должен быть некто главный. И не просто какой-нибудь там премьер-министр, как у буржуев, а настоящий вождь. Неуютно и пусто русской душе без батюшки-царя. Кто мудро укажет, как надо жить? Кто защитит от произвола вельмож? Кто твердою рукой расправится с врагами Отечества?

Но кто у нас «шишку держит», было не совсем понятно. Вроде бы главный – все-таки Маленков. Это ведь он «надавал пинков» Берии. Кстати, разговоры о том, что Хрущев «по пьяни подарил Крым Украине» – это ерунда, конечно. Не мог он в ту пору единолично распоряжаться территориями, ни по пьяни, ни трезвым. Организовал процесс передачи Крыма все тот же Маленков, а уж какие там карты выпали и как складывались группы в этом террариуме с его непрерывными интригами, – не мне судить. Да и не так уж это важно.

А потом вдруг выплыла идиома «Булганин и Хрущев». Во-первых, Маленков отошел на второй план. А во-вторых, вроде бы, коллективное руководство появилось. Но для Российской империи «коллективное руководство» – оксюморон. Понятно: то было состояние неустойчивого равновесия.

В кинотеатре показывали длиннющий документальный фильм о том, как оба руководителя ездили в Индию. Попытки Булганина завладеть сердцем Галины Вишневской в кино не демонстрировали. Думаю, случись это лет на пять раньше – и Ростроповича просто отправили бы на лесоповал.

И уже висят в том же самом кинотеатре транспаранты: большие белые буквы на красном фоне: «Достойно встретим ХХ съезд КПСС!» Вот после двадцатого съезда и стал Хрущев первым и единственным.

Расформировали кучу министерств, а вместо них появились территориальные Советы Народного Хозяйства. Сокращенно СНХ. Эти три буквы стояли на любом коробке спичек. «Иркутский СНХ», «Томский СНХ». Знатоки расшифровывали: Стране Нужен Хозяин. И справа налево: Хозяин Нашелся Сам: Хрущев Никита Сергеевич.

Ноябрьская демонстрация. 1953

– Не понимаю, как можно давать ребенку читать такие книги! – говорит Регина Александровна. И неодобрительно глядит на «Легнды и мифы Древней Греции» профессора Куна в моих руках. На картинке – пышнотелая Афродита. Римская копия с греческого оригинала. Отец пожимает плечами и улыбается.

Регина Александровна заходит к нам иногда, чаще когда папа болеет, и больше общается с ним, чем с матерью. Мать ее не любит. Позднее я нашел несколько забавных открыток, присланных ею отцу.

– Бывшая его пациентка, – объясняла позднее мама. – Лечил ее от туберкулеза. Мне после нее всегда приходилось посуду кипятить.