— Именем Древа Тар-данарии приказываю тебе остановиться! — не своим голосом визжит Русик, бешенным зайцем, скача по моему капоту. — Ты же сейчас все деревья посшибаешь, малохольная!
— Кыш отсюда!
— К-кто тебе-бе-бе права-то подарил? Останавливай свой дранду-ду-дулет говорю! — до чего же упрямый песец? Вместо того, чтобы спрыгнуть в сугроб, мимо которого я его специально уже третий раз прокатываю, настаивает на своем, намертво вцепившись в ржавые дворники лапами.
Я, вообще-то прирожденная гонщица! Просто эта древняя железяка с кучей ручек и педалек настолько древний мамонтище, что хочется поплакать.
Но самое обидное, что заводится этот мерзкий Запорожец только когда рядом кто-то из этих двоих.
Кешандрий Клерхен дуется из-за своего обновленного имени, очередного розового свитера и манной каши, тоже почему-то розовой, но там же малина! Полезная ягода, между прочим… и против цинги, и против облысения. Вроде мужик мужиком, и бицепсы были что надо (я же помню), а нос вешает, как моя Айви.
«Ар-р-рх», — кряхтит мотор и заглухает. Гордый песец, покачиваясь шальной походкой, сваливает в закат.
Иуда…
Бросаю жалкие взгляды на сцепление, и с силой поворачиваю ключ. Происходит – ничего!
— Железяка ты премерзкая! — ударяю по рулю и в том месте, куда приходится моя ладонь, светится едва заметный черный дымок.
Страшно, блин!
«Истинная ведьма должна разглядеть сердце предмета. Лаской и нежностью договариваться со стихиями, просить и ублажать…» — это не доисторический ведьмовской трактат, а какое-то пособие для начинающих куртизанок. С нежностью, видите ли… так и я тут, как бы без топора сижу!
Нет, ну у меня же явно не получается с этими магическими приблудами: вечно недовольный тукан, жалобы от горожан за косяки с лечением… а я ведь с порога отгавкиваюсь, что не врач!
«Лекарь. Лекарь…»
Что там еще за поводы пострадать? А, песец не слушается, кожа на попе сохнет и шелушится, крем из улиточной слизи совсем не такой, как в моей баночке в Лас-Вегасе… нормально не погонять и даже из тусовок здесь только… никого. Лесоруба заарканила какая-то доярка, но мне не особо-то и надо.
Я, может другого мужика себе хочу! Нормального: гору мышц и обремененного интеллектом. Для морального разложения у меня есть милый тукан Клерхен и Руслан… писец, дожила, Леа!
И только я об этом думаю, как, развонявшись соляркой, Запорик изрыгивает клубы дыма и кряхтит зажиганием.
— Да ладно?! Тебе поныть что ли надо было? — ох, если бы раньше сказал, так я бы все свои злоключения аж до детского садика вспомнила!
Страсть, как довольная собой, я до упора выкручиваю руль и только потом замечаю яркую вспышку справа. Через секунду на ее месте материализуется крупный мужик, мышцатый брюнет… короче, как заказывала, того и отправили. Вкуснятина!
Только вот окружают меня одни гады и иуды: Запорожец, козлина ржавая, нарочно петляет в стороны и отказывается тормозить.
— Я приказываю тебе остановиться! — ору на весь салон, с таким остервенением продавливая валенком педаль тормоза, что на пятке точно будет синяк. — Ты убить его что ли хочешь?! — снова ноль реакции.
