— А давай я напишу своё имя? Накорябаю на досках? Давай? Или ты не умеешь читать? Было бы приятно, если бы кто-то знал моё имя, а то — волк, волк, волк! Я и сам, правда, не уверен, что оно моё. И не убегай, когда придёшь в себя. Здесь опасно. И бежать от меня бесполезно, я всё равно найду. А вот сказать, что тот шерстяной дурак вместо меня будет милым, я, прости, не могу.
Я взял осколок и накорябал своё имя, ни на что не надеясь. Сколько раз разочарование уже поглощало меня? Не сосчитать.
Растянувшись рядом с девушкой, я накрыл её плащом и обнял, очень надеясь согреть своим теплом — хоть в этом от моего волка толк есть… он намного теплее человека.
— Есть сказание о деве и волке, — прошептал я, — но я не помню его. А так бы рассказал, — закрыв глаза, понимал, что открою их будучи зверем.
5. Глава 6. Смерть
Впервые за то время, что я был в шкуре на меня навалилась невероятная чистота сознания. Не наполненная вопросами и болью сожаления, жаждой мести и крови, хотя я понятия не имел чьей. Не смыслом поиска следа, охоты или чего бы то ни было. Мне стало так хорошо. Я был волком, я смирился со своей участью.
Я умер.
Не очень приятное чувство, когда смерть обнимает тебя, или напротив – потрясающее чувство. Оно тем и поразительно, что с одной стороны сопротивление и страх, а с другой невообразимый покой. Как давно мне не было так спокойно?
Вот с этой девочкой было спокойно. Она была очаровательной, жаль только, что не узнал её поближе, жаль, что напугал и не попросил прощения. Я не хотел, но я не мог иначе – шкура, клыки… да. Определённого плана эмоции вызывают, что уж поделать?
Она была такой светлой, на лучик похожа. Лучик, который мог меня спасти. Солнечный зайчик. Такой – ловишь, его ловишь, а он убегает.
В моей голове послышался детский смех. А ещё бряцание оружия. От бляшек начищенных до блеска бегали солнечные зайчики и мы их ловили. Да. Нет? Как давно это было? Очень, очень давно. Невыносимо долго.
Эта светлая девочка могла стать моим зайчиком. Могла спасти меня. Я так её искал. И вот…
Она немного раздражала болтовнёй, но лишь потому что я не привык. Со мной столько времени никто не разговаривал, а тут столько слов, что я даже не сразу понял, что она вообще ко мне обращается. Однако. Ничего себе – ко мне! Я даже пытался ей ответить, но увы получился невнятный рык, который явно её напрягал.А ещё было всё равно как она меня называла, решила, что Кэйл мой хозяин. А это… а кто это? А это важно? Я точно знал, что важно, но подробностей не помнил.
Она меня “пушком” назвала. Я подумал, что она полоумная, но с другой стороны я знал, что она ведьма. А все ведьмы не в себе, да и мне не важно, главное, что она та самая, та единственная, что должна сделать для меня… что сделать? А это и не важно. Наплевать вообще. Теперь-то уж подавно.
Я уже не узнаю, что там и как, меня не посетит озарение вперемешку с гнутущей тягой к мести, и яростью, кипятящей мою кровь.
Она заставила поймать ей зайца. Пока ловил думал, что потом придётся ловить её, но она не сбежала. Почему она не сбежала? Это же даже мне, волку очевидно, а она осталась со мной. Странная.
А как она разделывала этого зайца. Рыдала почти. Точно полоумная – кто ж над зайцем плачет? Совсем.
И…
Моран-Моран, что же ты так? Ведь не должно было сработать заклинание защиты – девочка же ведьма! Или это из-за меня и моей изменённой сущности? А имеет ли это какое-то значение теперь?
