Венерины башмачки - страница 2

***

И она поступила.

Этот шаг не обсуждался на семейном совете (от одного этого словосочетания она скривилась в усмешке). Мать приняла известие о ее предстоящем отъезде на учебу в соседний город равнодушно, даже не спросив, на кого она будет там учиться. Сказала только, чтобы настраивалась сама себе на жизнь зарабатывать.

Отец же как-то ссутулился, поник. Но что он мог предложить ей взамен? Он понимал, чувствовал своим любящим сердцем, как плохо ей в отчем доме (опять ха-ха: сколько же в русском языке выражений, которые вызывают кривую усмешку, если не соответствуют тому, что происходит в реальной жизни). Он шепотом пообещал помогать как сможет, но просил понять, что много не получится.

На автовокзал, откуда уходил междугородный автобус, он провожал Катю один. В его глазах стояли слезы, он украдкой смотрел на дочь, пытаясь прочитать в ее лице какое-то сожаление от расставания с ним, какую-то эмоцию, хоть что-то, что позволило бы ему понять, что творится в душе его девочки, его Екатерины Великой. Но ее лицо было непроницаемым, как и душа.

До отправления автобуса оставалось еще двадцать минут. Пассажиры не спешили занимать места, обмениваясь прощальными словами с провожающими. Отец надеялся на эти двадцать минут ── насмотреться, сказать что-то важное, хотя слов, как ни мучился, подобрать не мог. В его голове вертелось только одно: «Прости меня. Прости нас».

Но двадцати минут не оказалось. Катя не стала ждать. Подойдя к автобусу, она сразу шагнула на его ступеньку. Он потянулся… Нет-нет, не поцеловать даже, хотя бы чуть приобнять ее, но она шагнула на вторую, и он чуть было не упал, потеряв равновесие.

Оставшиеся минуты длились нескончаемо долго. Он не знал, куда девать себя, но не мог уйти, пока автобус не тронулся. Она сидела, не глядя в окно, в которое, не отрывая взгляда, смотрел ее отец, лишающийся в этот миг самого главного, что держит человека в жизни, ── ее смысла.

Началась Катина студенческая жизнь. Довольно быстро она сделала первое, вполне философское, открытие: когда нет никаких ожиданий, не может быть и разочарований. Она не ждала ничего: ни новых знакомств, ни интересной учебы. И когда ни того, ни другого не случилось, она приняла это спокойно и даже с облегчением. Некоторые знакомства все же были: ее поселили в общежитие. Она попала третьей в комнату, где жили две подружки, которым совсем не было нужды впускать в свой тандем кого бы то ни было еще. Они учились уже на втором курсе, поэтому по праву чувствовали себя хозяйками положения. Но, надо отдать им должное, пользовались этим в меру, не эксплуатировали новенькую. Просто предъявили ей свои порядки, не обсуждая и не спрашивая ее мнения. Но порядки были вполне приемлемыми: их посуду не трогать, к их вещам не прикасаться, убирать в комнате и дежурить на общей кухне по графику. Насчет посторонних в комнате… Они коснулись было еще одного аспекта совместного проживания, но, глянув пристально на новую соседку, поняли, что это неактуально. И тему быстро свернули.

Такое соседство вполне устраивало Катю: никто в душу не лез.

Поползли учебные дни, все довольно серые и однообразные, как и вся ее жизнь, ее мысли и чувства ── все это было одного серого цвета. В этом была определенная гармония со строительным техникумом.

Никаких значимых событий в ее жизни не предвиделось.

Все утро вибрировал телефон. На занятиях было запрещено пользоваться гаджетами и действовало строгое правило беззвучного режима. Звонков она ни от кого не ждала. От матери ── совершенно точно, от отца тоже. Но он регулярно писал ей в мессенджере, спрашивая, как у нее дела. В ответ получал неизменное «нормально». И этим успокаивался.