Венерины башмачки - страница 4

У нее такой никогда не было.

── И не будет, ── эту фразу она впервые отчетливо произнесла вслух.

── О чем это ты? ── обратилась к ней заведующая, которой был неведом ход Катиных мыслей.

── Ни о чем, ── буркнула в ответ Катя.

Заведующая расценила это по-своему, попыталась приобнять Катю, поддержать. Но та резко отстранилась, впихнув в протянутую к ней руку заявление о семейных обстоятельствах.

***

Домой Катя ехала в трясущемся, набитом людьми автобусе. Стоять в междугородных маршрутах запрещалось правилами безопасности. Но автобус, выехавший предыдущим рейсом, сломался по дороге, и его пассажиры, промаявшиеся на трассе несколько часов, почти штурмом взяли следующий, тот, на котором ехала Катя.

Их появление привнесло новизны в скучную дрему, в которую погрузились почти все Катины попутчики. Дрему как рукой сняло: кто-то переругивался из-за возникшей тесноты, кто-то выспрашивал подробности долгого ожидания на трассе, наглости и бессердечности, проезжавших мимо автомобилистов и вызываемых таксистов, кто-то митинговал на тему полностью разрушенного автобусного парка. В общем, атмосфера оживилась.

И только Катя была безучастна ко всему происходящему. Она, сидела, словно окруженная непроницаемым для звуков прозрачным колпаком, видя лица, тела, сумки, но не слыша ничего и не вникая ни во что.

В голове не было ни одной мысли. Ни воспоминаний, ни представлений о похоронах и своей дальнейшей жизни, в которой матери не будет уже, так сказать, на законных основаниях.

На автовокзале она вышла из почти опустевшего автобуса. На улице сгущались сумерки. До дома можно было добраться на внутригородском автобусе. Путь занял бы минут десять, не больше. Но ей не хотелось спешить. Мучительно хотелось оттянуть момент встречи с домом ── всегда чужим и холодным, а сейчас… Сейчас она даже не могла вообразить себе его атмосферу.

Слава богу, отец внял ее просьбе, прозвучавшей вовсе не как просьба, а, скорее, как приказ: не приходить на вокзал. Хотелось отодвинуть встречу с ним, не представляла, каким увидит его. Не собиралась его утешать и не дала бы утешать себя. Хотя в чем утешать? Она только сейчас подумала, что за эти почти три дня не проронила ни одной слезинки. Слез просто не было. А выдавливать из себя ── чего ради?

***

Отец открыл дверь в тот же миг. Также, как ответил на ее телефонный звонок. Словно стоял у двери в ожидании того момента, когда она нажмет на кнопку звонка. Он не знал, как вести себя, неловко суетился, то помогая снять пальто, то хватаясь за ее сумку, то кидаясь на кухню ставить чайник.

── Как это произошло? ── повторила Катя свой единственный вопрос. Надо было что-то говорить. Вопрос оказался спасительным.

── В свидетельстве написали «внезапная сердечная смерть». Вообще-то она на сердце никогда не жаловалась.

── А, может, его просто не было, вот и не жаловалась, ── не удержалась Катя.

── Не надо так, дочка, ── он впервые назвал ее не по имени. ── Понимаешь, я ведь даже не знаю, было ли ей больно, поняла ли она, что умирает.

Голос его дрогнул. Сглотнув подкативший к горлу ком, он продолжил каким-то виноватым тоном, словно извинялся за то, что недоглядел:

── Мы же давно спим в разных комнатах. Спали. Да и не разговаривали почти. Я только по выключенному свету понимал, что она ложится спать. Так и в тот день. Вижу: свет погасила. И все. Утром долго не выходила. Думаю, может, отгул взяла. Собрался уже сам на работу. Но что-то меня толкнуло заглянуть в ее комнату.