Весь зал был залит воинами в сияющих доспехах, и Шемхет ощущала себя маленьким и грязным черным пятном среди этого блестящего великолепия. Где-то очень глубоко у нее внутри уже подняла львиную голову слепая ярость.
«Колдунам и жрецам перед смертью вырезают языки, – подумала она, глядя на дядю, – но если я буду достаточно быстрой, то успею его проклясть. Главное – проклясть только его, а не весь Вавилон. Вавилон не должен пострадать. Женское проклятие – слабое, но сегодня пролилось много крови, и царская кровь тоже, новый царь уязвим, завеса между жизнью и смертью тонка. Мое проклятие сможет пробиться. Главное – правильно подобрать слова».
Лабаши стоял у возвышения – наследник, старший сын. Худой кудрявый юноша. Казалось, что он заблудился среди лабиринтов Вавилона и попал сюда случайно.
По воинам прошла рябь, и Шемхет оторвалась от разглядывания Лабаши. Взгляд ее пошел по кругу. Она ощущала себя так, словно у нее кружится голова, но стояла она прямо и твердо.
Взгляд ее уперся в Набонида. Он стоял неподалеку от трона – его вид и место были скромны, но однозначны. Его лицо сегодня казалось еще краснее обычного, но ничего особенного не выражало.
Едва Шемхет успела удивиться этому, как заколдованный взгляд ее скользнул дальше, и она увидела Арана, стоявшего подле отца. На нем были полные боевые доспехи, и они выглядели запыленными, местами в разводах, как будто их очистили не очень тщательно, в спешке. Лицо у Арана тоже было какое-то запыленное, а взгляд – настороженный, торопящий что-то или кого-то.
Вперед выступил человек в доспехах и наспех наброшенной накидке сановника. Движения у него были дерганные, но заговорил он плавно и громко:
– Владыка Нериглисар, царь Вавилона, благочестивый мудрец, возлюбленный Набу, обладающий благоразумием, научившийся принимать мудрость, постигший богов и поклоняющийся их величию, заботливый радетель Вавилона и Борсиппы, мудрый сын царя Навуходоносора Второго, милостью Мардука сегодня воцарившийся над Вавилоном, будет говорить сегодня через меня, своего глашатая. Долгое время народ вавилонский жил под властью Амель-Мардука, который обманом получил трон: однажды давно играли в кости два брата, и старший поставил свое первородство, и проиграл. По старшинству и праву великой игры старшим стал Нериглисар. Но когда пришел час, Амель-Мардук увенчал себя короной в обход своего старшего брата Нериглисара. В великой милости своей Нериглисар позволил ему взять власть, думая, что, быть может, Амель-Мардук будет хорошим царем. Но он оказался слаб. Слаб и лжив. И тогда Нериглисар – не для себя, но лишь для блага Вавилона – вернул принадлежащее себе по праву. Вы, жены и наложницы из знатных вавилонских родов, выданные за обманщика – на вас нет вины. Вас поместят в одну из башен Вавилона сроком на пять месяцев. И с вами будут обращаться так, как обращались прежде. Если окажется, что вы носите под сердцем своим дитя, то останетесь там до рождения ребенка. После вас отпустят к вашим семьям, и вы сможете забрать с собой свадебные подарки. В храме Иштар над вами прочитают очистительные молитвы, и вы, свободные от скверны, сможете выходить замуж, распоряжаясь собой, как вдовы.
Легкий, почти неслышимый выдох облегчения пронесся рядом с сестрами. Шемхет и Неруд переглянулись.
– Что касается вас, дочери Амель-Мардука… Выйдите вперед, чтобы царь мог рассмотреть вас.
