Афин, который не затыкался с самого начала пути, и уже битый час развлекал дремлющего Марка и зевающего Меса, своими жалобами, проглотил ком в горле, и на время решил оставить их.
– Скучно с вами, пойду дядю навещу.
– Ну, ну, думаю, у него руки уже отдохнули от розг.
– Хи-хи-хи, ха-ха-ха, очень смешно, – бросил на прощание Афин и нагнал группу солдат, что шли впереди небольшой деревянной телеги на четырех колесах, которые по двое, по очереди сменяя друг друга, они волокли за собой.
– И почему мы до сих пор не придумали какой-нибудь механизм, для того, чтобы не тащить телегу на своих спинах? – начал издалека мальчуган.
– Что тебе, племянничек, снова розг захотел? – встретил его сухо Церий, напустив на себя строгий вид, перед своими солдатами, которых здесь было семеро, и еще пятеро шли позади телеги.
– Нет, просто решил поговорить о несчастной, безответной слепой любви, – начал нападение Афин, чьи слова были услышаны солдатами, который притихли, выжидая продолжения, поглядывая на своего командира.
– Да, что тебе ведомо о любви? Ты так юн…
– Вот поэтому я решил обратиться к такому высоко специализированному специалисту, как Вы, дядя, – коротко проговорил на полном серьезе Афин, сверкнул зубами на солнце.
– Что?! – дернулся Церий, услышав со стороны своих солдат смешки, которые они старались скрыть кашлем.
– Поди прочь, – коротко бросил сурово Церий, но Афин и не думал сдаваться.
– Нет, если, конечно, вас эта тема стесняет… Тогда я могу поделиться своим опытом.
– Давай, валяй, – решил не обращать на мышонка внимание Церий, понимая, что заткнуть его не удастся.
– Так вот до нашей встречи с вами, в тот злополучный день, я имел честь вести очень деликатную беседу с одной очень милой женщиной, когда она поймала меня, за совсем неблагородным делом… Она, конечно, не стала мне тетей, но зажав в угол поведала о тяготах любви… Как же ее звали… Имгина, кажется. Она владелица доходного дома в районе «Красной Малинки», в Аргандеи…
– Что?! – переменился в лице Церий.
Подскочив к мальчонке, он поспешил заткнул ему рот, пока солдаты в конец не лопнули со смеха, и не пристыдили его.
– И как тебя угораздило попасть в район Курти… А в прочем забудь, все что видел и слышал, ты меня понял? – прошептал он на ухо мышонку.
– Так вот она… – начал снова Афин, как только Церий раскрыл ему рот.
– Рассказала… – снова прикрыл ему рот Церий.
– О видах… – снова закрыл.
– Любви!
– А-а-а! – развел руками Церий, понимая, что Афина не удастся заткнуть.
– Так вот – любовь – это слепая вера двоих в друг друга. Влюбленные так глупы, что считают, что весь мир, это его или ее, возлюбленный. Они не замечают ничего и никого, и готовы на такие глупости, ради нее, что и в голове не укладывается, – продолжил Афин, задорно шагая около Церия, безнадежно повесившего нос и опустившего руки.
– Но порой любовь, это невзаимное чувство. И зачастую один любит, а другой позволяет себя любить. Иногда она и вовсе оказывается безответной, и этот вид любви самый страшный, ибо тогда весь мир для бедолаги превращается в сущий кошмар…
– Сущий кошмар? Сущий кошмар! – не выдержал Церий, заорав на Афина.
– Да! Мир несправедлив и полон жестокости во всех аспектах жизни. И чем быстрее ты повзрослеешь и поймешь это, тем будет лучше! И больше не смей со мной разговаривать. Я запрещаю тебе говорить в моем присутствии, до самой Вестии. Ты меня понял?! Понял, отвечай?! – кинулся он к мальчику и схватив за плечи, затряс.
