Ему на глаза в этот момент попалась маленькая девчушка, которая даже будучи приговоренной к медленной смерти, опустилась на колени, такие же ободранные, как она сама, и сумела сорвать один единственный одуванчик, прежде чем ее настиг хлопок хлыста надсмотрщика.
Афину было достаточно лишь один раз взглянуть ему в глаза, чтобы понять, что было у него на сердце, и он, опередив брата, кивнул ему:
– Согласен с тобой.
После, оба быстро показали друг другу что-то на пальцах, и понимая, что с них не сводит пристального взгляда Мес, кинулись рвать одуванчики.
– Прости Мес, мы тут решили нарвать цветов для дяди, – прошли мимо него Афин с Марком, крайне подозрительно, бросающие взгляд на вереницу заключенных, что следовали параллельно им, чуть поодаль.
Проводив их взглядом, Мес поспешил за ними, поймав себя на слове, что точно не сведет с них глаз до самой Вестии, чтобы они не натворили бед.
Глава 9
«Первый закон Ордена Одуванчика»
Как бы сильно не было желание Афина извиниться перед дядей, он не нашел в себе силы подойти к нему и вручить букет одуванчиков. Вместо этого, он кидал по одному цветку каждые десять шагов. Марк, не сводя с него глаз, что-то активно считал, загибая пальцы и шевеля губами. Так прошли их томительные ожидания до наступления вечера, а это без малого еще три часа. С наступлением вечерней зорьки, когда солнце начинало клониться к земле, Церий скомандовал:
– Привал!
Все солдаты стали готовиться к предстоящей ночи. Кто-то разводил костер, другие доставали из телеги походный провиант, дабы разогреть его на огне, в большом чане, кто-то собирал дрова для поддержания огня на всю ночь. Все были заняты своим делом.
Все, кроме, Афина и Марка, которых как провинившихся посадили в центр разбиваемого лагеря, доверив им лишь следить за костром, чтобы не погас. С отрешенными глазами, безмолвные словно камни, они подбрасывали ветку за веткой в огонь, не смея подойти к Церию, который также избегал их взглядов, и казалось, сторонился с самого момента их ссоры.
Он даже не подошел к походному костру, дабы вместе со своими солдатами разделить скромный поздний обед.
– Мес, ты даже не представляешь, как мне стыдно, даже кусок в горло не лезет, – не притронулся к еде Афин, отдавая свою миску сидящему рядом мышу.
– Не мог бы ты передать ее дяде, а то он совсем глаз не кажет, и попроси от моего лица прощение, я вправду не желал, чтобы все вот так сложилось.
– А почему не сам?
– Мес, не издевайся, я не мастак извиняться, и дабы больше не мозолить всем глаза, я пошел спать.
– Ночь предстоит холодная, мы на открытой местности, и ветер с запада принес прохладу, лучше останься у костра, – вразумительно молвил Мес.
– Нет, спасибо, я предпочитаю спать, завернувшись с головой в покрывало, – бросил Афин, и по-особому взглянув на Марка, направился к телеге.
– А ты, что скажешь? – обратился к нему Мес, на что тот в ответ показал миску, в которой было еще половина пшенной каши и затем глухо зевнул, давая понять, что отправится спать следом, как закончил с едой.
– Хорошо, я отнесу Церию поесть, – поднялся с места Мес, и направился неспеша в сторону, где стоял на страже Церий, спиной к костру.
Этого момента только и ожидал Марк. Быстро уписав остатки каши, с искренней неохотой он побрел к телеге, широко зевая.
– Ну что, он ушел? – прошептал Марку на ухо Афин, резко схвативший его за плечо, и увлекая за телегу, подальше от лишних глаз.
