– Как мне ответить, если ты запретил мне раскрывать рот в твоем присутствии? – спокойно ответил Афин, даже и ухом не поведя.
– А-а-а, кто-нибудь дайте мне меч! – вскочил Церий и заметался взглядом, но встретив осуждающие взгляды своих солдат, быстро взял себя в руки.
– Надеюсь впредь… – хотел отчитать мышонка Церий, но тот уже был возле Марка, подальше от его вспышки гнева.
– Кхе, кхе, вперед! – скомандовал Церий, и дабы не встречаться со взглядами, полными укора, своих солдат, сам пошел вперед, задавая общий темп.
– Зря ты так с ним, – прочитал это на устах Марка Афин.
– Сам знаю, – продолжил он шепотом.
– Но подслушав их перешептывания с Аркаимом, я расслышал, что тот посоветовал отдать нас на попечение какому-то знакомому – совершенно чужому мыши. И зная Церия, его доброту и привязанность ко мне, он бы ни за что так не поступил. Вот я и стараюсь сделать момент нашего расставания, моментом избавления от тяжелого груза, – печально ответил Афин, опуская глаза.
Марк, подняв на него взгляд, в душе дивясь нелепости его действий, которые скрывали столько мудрости, не свойственной ребенку.
Мес, идущий позади телеги все прекрасно слышал, но сделал вид, что ничего не разобрал из его слов.
– Возможно, я немного перегибаю палку, но… – оборвался Афин, ибо прямо ему перед носом соскочил с телеги Марк, застывший на месте, не сводя глаз с открывшегося перед его глазами пейзажа.
Их путь все это время проходил по невысоким холмам. До самого горизонта они были покрыты лишь невысокой степной травой, однообразной зеленой и лишенной всякого интереса со стороны Марка. На него эти луга, открытые со всех сторон, навеивали грусть и печаль.
Но внезапно холмы расступились и в низине, между ними открылась небольшая поляна, сплошь засеянная желтыми одуванчиками. Именно их вид заставил Марка спрыгнуть с телеги, и после секундного оцепенения приблизится ближе.
Как завороженный, он не сводил глаз с поляны, которая была в точь-в-точь, как в его сне. И он, прищурив глаза от палящего солнца, уставился на горизонт, ожидая появления мышки. Но она так и не появилась, и он печально опустив голову, дойдя до середины поляны, опустил руки в одуванчики, проводя по ним руками, как если бы гладил чьи-то волосы.
Афин первые секунды засыпал его вопросами, но видя, что он безутешен в своем горе, затих, и подошел к нему ближе.
Мес, видя, что конвой солдат не останавливается, перебросившись с одним из солдат парой слов, остался у дороги дожидаться возвращения детей.
– Марк, никогда не видел столько одуванчиков в одном месте?! – тихо спросил Афин.
– Только во сне! – прочитал он по губам.
– Тебе повезло, мне подобные места и не снились вовсе! Сколько себя помню, меня всегда одолевали кошмары. По большей части воспоминания из моего детства… Ну-у, когда я был еще совсем крохой, – тяжело проговорил Афин.
Марк, видя и слыша по его интонации, как нелегко ему приходится вспоминать те дни, положил ему на плечо руку.
– Ты прав брат, не время раскисать, и мы… – оборвался Афин, ибо чуть в стороне, он увидел то, отчего его сердце сжалось в разы.
А переведя туда взгляд, Марк и вовсе чуть не упал.
– Печальное зрелище, – прохрипел Афин, сжимая кулаки, как и Марк, впившись глазами в вереницу арестантов в кандалах и цепях, в основном детей, которых вели двое высоких мышей, с копьями в руках.
– По сути, все они лишь дети, доведенные до крайности, жестокостью этого мира и господ, что дергают за ниточки. Такие же сироты, как ты и я. Лишенные семьи, родителей, дома – они были вынуждены пойти на кражу, дабы поесть. И вот теперь, пойманных, их в кандалах, ведут на медленную смерть в Жемчужную бухту, в которую и сам бы попал, если бы не дядя. Но, не всем так везет, как мне… – тяжело вздохнул Афин и, повернувшись, дабы не видеть все это, хотел уйти, но Марк крепко сжал его плечо.
