– Поделим их и разнесем по домам, – согласился Ларкин.
– Отлично, – одобрил Лотар. – Как увидите у кого повязку на руке, не кричите сразу: «Волк!» Быстро прощайтесь и уходите, а сами скорее бегите к нам.
– Договорились, – сказал Ларкин и добавил с легким замешательством: – Раз уж решились на такое дело, может, сейчас и начнем? Это же вопрос серьезный. Откуда ты, князь Лотар, к примеру, знаешь, что я не оборотень?
– Ты только приехал, а он здесь уже несколько дней, – усмехнулся Лотар, но прямота мужчины пришлась ему по душе. – Но раз уж мы должны доверять друг другу, то все руки на стол.
Все четверо, собравшиеся за столом, переглянулись и дружно хлопнули ладонями по столешнице. Увидев повязку на левой ладони Дориана, Ойгриг сдавленно вскрикнула.
– Это не считается, – смущенно проговорил Лотар, понимая, что не может предать огласке факт свершившегося в рябиннике волшебства. – Я сам видел, как это произошло. Нам нужен тот, кто порезал руку, когда никого не было рядом.
Друид устроил Лотару постель на лежанке у печи. Сам лег рядом на пол, подстелив плащ. Эта бедняцкая кровать была такой же жесткой, как предыдущая в доме лесного кузнеца. Но Лотар заснул как убитый.
Ойгриг встала спозаранку, лишь только на восточном горизонте заалела тонкая полоска света. Наскоро перекусив остатками вчерашней поминальной трапезы, она вышла за ограду через заднюю калитку и пошла на кладбище положить цветы на могилы родителей. Потом вернулась в дом. Ее небогатые пожитки уже были собраны в дорогу. Ойгриг достала из сундука в горнице охапку разных вещей, оставшихся от отца с матерью, и сложила их в две корзины. Одну взял Ларкин, другую – она сама. Они поделили между собой деревенские дворы и направились каждый в свою сторону, обходя соседей. С Лотаром, ждавшим в доме пастуха, у них был уговор, что до полудня нужно обойти все дворы и осмотреть руки у всех деревенских.
Солнце поднималось всё выше над крышами деревни. Спеша за ним, Ойгриг переходила со двора на двор, из палисадника в палисадник. Где-то останавливалась поговорить, где-то выслушать слова сочувствия, попрощаться, съесть яблочко из сада или выпить кружку брусничного морса. И везде украдкой смотрела на руки хозяев дома. А потом вздыхала с облегчением, когда видела, что у соседа с соседкой, всегда таких добрых к ней, и их мальчишек-близнецов, с которыми она так здорово вместе играла, руки здоровые, без ран и порезов.
После каждого визита корзинка с вещами родителей становилась всё легче. Всё легче становилось и на душе у Ойгриг. Ни у кого из проведанных ею односельчан не было повязки на левой руке. «Должно быть, оборотень живет в той части деревни, которая досталась Ларкину. И он его уже нашел», – подумала Ойгриг. До полудня было еще три четверти часа, а ей осталось зайти всего в один дом. Нужно было навестить старосту. Ему Ойгриг собиралась оставить на память отцову коробочку для нюхательного табака, сплетенную из лыка и красиво раскрашенную в красный и желтый цвет.
Девочке не хотелось идти в дом к старосте с такими намерениями. Старик Ниман был немного напыщенным и важничал, но всегда был с ней ласков и добр. «Лотар велел обойти всех. Вот и зайду на всякий случай», – сказала себе Ойгриг, повернув деревянную ручку на калитке, ведущей в палисадник Нимана.
Староста жил один с тех пор, как его жена умерла, а дочь вышла замуж в другую деревню. Ойгриг нашла Нимана позади дома, на огороде. Он только что закончил перекапывать грядки и возиться в земле. У стены стояла испачканная лопата, а сам старик умывался у бочки с дождевой водой. Его руки были по локоть погружены в бочку. «Ну и хорошо, – с облегчением подумала Ойгриг. – Не могу же я сказать ему, чтобы он вынул руки из воды».
