– Князь, ты ошибся, – Ниман, всю дорогу молчавший, вдруг заговорил, и его хриплый голос показался до того неприятным, что все поежились. – Я не оборотень.
– Да, конечно! – пробормотал Ларкин и со злостью щелкнул в воздухе кнутом.
– Всё против тебя, Ниман, – вздохнул Лотар, невольно отводя глаза от взгляда старосты, горящего мрачным огнем упрека. – Хотя ты мог и не знать, что с тобой случится, когда пил из волчьего следа. Или же тебя покусала та волчица?
– Я не пил воды из волчьего следа, – твердо отказался Ниман, продолжая сверлить Лотара угрюмым взглядом. – И волчица меня не кусала. Когда оборотень напал на тебя, я был с людьми из деревни, меня видели.
– Ты же сам сказал, князь, хватит с ним говорить! – возмутился Ларкин. – А кого тогда укусила волчица? Только не говори, что моего брата, которого ты загрыз!
Не в силах сдержать досаду, он хлестнул мерина по спине. Конь обиженно вздрогнул и заржал. Рыжий под друидом откликнулся таким же ржанием, а Агат Лотара тревожно застриг ушами.
– Нет, не Тарена, – сердито возразил Ниман.
– А кого? – внимательно посмотрев на то, как ведут себя лошади, спросил Дориан.
Мерин, впряженный в телегу, вдруг заливисто заржал и взвился на дыбы. Телега едва не опрокинулась и остановилась. Кони Лотара и Дориана нервно затанцевали под седлом и тоже встали.
На груде камней у обочины дороги стоял высокий крепкий подросток в серой холщовой одежде и короткой войлочной безрукавке. Закатанные рукава его рубахи позволяли разглядеть повязку на левой кисти.
– Видимо, его, – хрипло пробормотал староста.
Лошади начали сдавать задом, прижимая уши к голове. Лотар чувствовал, что Агат дрожит мелкой дрожью. Мальчик на вершине старого могильника, не двигаясь, смотрел на всадников и телегу с людьми. Выражение его глаз не было человеческим. Это были глаза животного на охоте, наблюдающего за движениями добычи.
– Нат! – одними губами прошептала Ойгриг и вцепилась обеими руками в локоть Ларкина.
– А вы его разве не проверили? – спросил Лотар.
– Мы про него забыли, – растерянно проговорила девочка. – Его ведь не видели с тех пор, как он прибежал рассказать про отца. А где ты был, Нат?
– Гулял в лесу, – со странным спокойствием ответил мальчик.
Он присел на корточки, опираясь на руки, склонив голову набок, и стал похож на сидящую собаку.
– После того как вы схватили Нимана вместо меня, я бы там и остался, – продолжил Нат, – но у Отца есть виды на тебя, – он повернулся к друиду, – и на тебя, – он посмотрел на Лотара. – Я служу ему с того дня, как мы пошли проверять заячьи ловушки. Ты сам виноват, Ниман. Волчонок той волчицы, которую ты убил, укусил меня перед смертью. У него были мягкие на ощупь косточки. Моя прабабка, когда жива была, говаривала, что так бывает у детенышей оборотней. Я побоялся рассказывать. А когда луна стала расти, меня призвал Отец. Он велел не оставлять в живых вас двоих.
Он обернулся так быстро, что Лотар даже не успел понять, как это произошло. Он только увидел, как огромный черный волк прыгнул на него с высоты каменного нагромождения. Готовый к этому прыжку, Лотар выбросил вперед руку с серебряной арбалетной стрелой и кинул стрелу, как метательный нож, в грудь оборотня. Но Лотару всё равно было бы не поспеть за волчьей прытью, если бы не одно обстоятельство, которого, кроме него, никто больше не заметил.
В последний момент перед прыжком оборотня Лотару показалось, что друид что-то едва слышно прошептал. Толкнувшись задними лапами, волк споткнулся и всем телом дрогнул в воздухе. Серебряный наконечник вонзился в широкую мохнатую грудь, и оборотень тяжело рухнул на Лотара, сбив его с седла на землю. Ларкин, Ниман, Ойгриг – все закричали разом, а Дориан спрыгнул с лошади и бросился к Лотару.
