Вихорево гнездо - страница 43

плешивый, не мог просто-напросто притопить чутка божедурье конопатое. И Пыле, дурехе шибко сострадательной, с ее «ой, ну разве можно на них злиться?». Еще как можно и нужно! Сидели вслед за тем дружненько рядком на скамеечке – Людвиг, Пыля и Баламутень – подзатыльники украдкой почесывали и чай молчком прихлебывали. Разошлись, почитай, товарищами «боевыми» – тумакам сплоченные! А дури, поди, ни на грамм не убавилось! Ни у кого. Тьфу! Так они и жили.

Дни проходили за днями. Старилась осень. Отцвела горечавка, отцвел и вереск на ветряных пустошах. Желтела и опадала с деревьев листва, лишь вечно моложавая хвоя заносчиво поглядывала с макушек сосен. Наливались алым соком рябиновые гроздья на радость свиристелям. Дул знобкий ветер с гор. С каждым днем все холоднее делалось. Редкое солнышко скорее дразнило, чем грело. Ясные деньки, пусть и на краткий миг, отвлекали от привычных хлопот. Мир застывал, ловя в свою паутину последние золотые лучи. Зима будет долгой, и все это знали.

На каменном предпорожье мельницы, блестя пепельными чешуйками, грелась ящерица. Сороки-белобоки скакали по крыше, выковыривая из поросшей мохом дранки82 какой съестной мусор. Юшка лежала на куче нагретой золы и лениво прядала ушами. Все кругом навевало дремоту, даже крошечные мошки вились над оборотнем неторопливо, словно в киселе барахтались.

– Хм, подозрительно спокойно, – подала голос баггейн, не поднимая веки. – И когда же затеется разброд неминуемый?

Заскрипели несмазанные колеса телеги, затряслась земля под беспокойными ногами. Песком прибрежным зашуршала зола с навала.

– Юша! Юша! Где ты? А, сыскала! Мне помощь твоя надобна!

– Началось в деревне утро.

И кто дернул оборотня за язык?

– Юша, нам нужно спешно собираться! – затараторила беспокойно травница, нарезая круги вокруг кучи, где фейри возлежала. – Я в деревне была, в церковь завозила выпечку – у них там скоро благотворительные сборы – перебросилась парой слов с кузнецом Махоном. Он обещал подновить телегу, а то оглобля расшаталась и… А Людвиг, где? Он, вроде, с тобой оставался?

Потянулась Юшка по-кошачьи, дыбя шерсть на спине.

– Конопатый благерд вконец меня достал, и я послала его на чердак за киллмулисом83.

– Но у нас нет никакого киллмулиса! – непонимающе нахмурилась Пыля. Авось в лучшие времена на мельнице и вековал сей домовой фейри, но с заселением сюда девушки он ни разу не повстречался. – На чердаке живет одна Куня… Юшка!!!

– Уаааа!!!

От поднявшегося крика сороки испуганно сорвались с крыши и, растревожено треща, черно-белым хороводом закружили над домом. Дверь тихонько приоткрылась, и во двор бочком прошмыгнул МакНулли. Вид у того был, как у человека, зверски подранного крайне недружелюбной куницей. Впрочем, так оно и было.

– Ну что, хех, сыскал киллмулиса? – с мстительным удовольствием, сладко вопросила баггейн.

– Сыскал, – слегка пошатываясь, бесцветным голосом отозвался молодец. Из рассеченной брови текла кровь. Глаз нервно поддергивался. Рукава рубашки болтались бахромой. Однако все конечности были на месте. Свезло! Людвиг сделал пару неуклюжих шагов и начал опасливо сползать по стеночке. – Я видел истинный ужас. Его теперь не развидеть. С вашего позволения, я чутка посижу. А может, и полежу.

Травница поспешно бросилась ловить полуживого друга под локоть.

– Я принесу бинты! Хм, и, пожалуй, нить с иглой, – изучив рассеченную бровь, порешила девушка, а после с осуждением обратилась к оборотню: – И не стыдно тебе?