Первый проблеск уважения вспыхнул в его усталых глазах. Не к системе. Не к чистоте. К ее решимости шагнуть в грязь и хаос ради правды. В ее глазах он увидел то же самое – невольное признание его стойкости, его навыков, которые привели его сюда, к ней, неся последний кусочек правды из пекла.
Они разомкнули руки. Союз был заключен. Хрупкий. Кровавый. Не против корпорации. Против чего-то большего. Древнего, как жажда власти, и нового, как чистейший код. Против Архитектора и его спящего бога Мейсона.
«Идем,» – сказала Юля, открывая потайную дверь в глубине кабинета, ведущую к служебным лифтам. – «Пока не нашли нас здесь.»
Рой заковылял за ней, опираясь на косяк. Его взгляд скользнул по безупречной стерильности кабинета, по логотипу «АйСистемс» на стене. Он плюнул на идеально чистый пол. Кроваво-черная капля легла рядом с отражением синего щита с мозгом.
Война была объявлена. И первым полем боя стал оплот врага – клиника «НейроСкан».
Воздух в экранированном медбункере был спертым, пропитанным запахом старого антисептика, пыли и свежей крови. Флуоресцентная лампа мерцала над головой, отбрасывая резкие тени на стены, покрытые свинцовой краской и слоем пыли. Это было не убежище. Это была клетка. Безопасная, отрезанная от сетей, но клетка. На столе, составленном из ящиков для медикаментов, лежало жалкое подобие лаборатории: медицинский планшет Юли, подключенный к автономному накопителю; спасенный Роем обгоревший чип с данными «Архитектора»; и кустарная сборка из проводов и плат, которую Рой сварганил из утилизированных клинических датчиков – его импровизированный терминал.
Рой сидел на краю койки, лицо серое от боли и недосыпа. Юля перевязывала его плечо – лазерный ожог от дрона был чистым, сквозным, но глубоким. Он морщился, но не издавал звука, его острый взгляд был прикован к мерцающему экрану планшета Юли, где в цикле крутились видео «Проводников» в цехах и их ЭЭГ.
«Держись,» – пробормотала Юля, накладывая последний слой биогеля. Ее голос был спокоен, профессиональным, но напряжение висело между ними физической тяжестью. «Инфекции пока нет. Но тебе нужен покой.»
«Покой – роскошь, доктор,» – хрипло ответил Рой, не отводя глаз от экрана. «У нас есть, может, день. Два. Пока Архитектор не расширит поиск или не решит, что клиника – слишком рискованное место для Критической Угрозы.» Он ткнул пальцем в планшет. «Смотри. Они не просто зомби. Они инструменты. Сверхточные. Синхронизированные. Как часы. Но часы можно сломать. Надо найти слабину в часовщике.»
Юля закончила перевязку, отошла к столу. Ее собственный планшет был завален графиками нейроактивности. Она увеличила ЭЭГ Лены – девочки-призрака с ее невидимым плетением.
«Он не просто подавляет волю, Рой,» – сказала она, голос звучал отстраненно, погруженный в анализ. Она указывала на цветные зоны скана. «Смотри. Префронтальная кора – не отключена. Она перепрофилирована. Активность смещена с абстрактного мышления, эмпатии, самосознания на узконаправленное решение технических задач. Лимбическая система – не заглушена. Она изолирована. Эмоциональные сигналы блокируются на подкорковом уровне, не доходя до осознания. А вот здесь…» Она ткнула в гиперактивную зону. «…базальные ганглии и моторная кора. Они не просто возбуждены. Они гиперсинхронизированы с внешними командами. Как будто… как будто в их нейронные цепи вшит агент. Маленький, умный червь. „Паразит“. Он не разрушает мозг. Он его… ремонтирует. Под свои нужды. Выключает лишнее. Усиливает нужное. Создает идеального биоробота изнутри.»
