Византийские грешники - страница 34

Императрица постоянно придерживала спадающий светлый платок с рисунком из россыпи фиолетовых цветов.

– Постараюсь запомнить, сиятельная августа, – отвечал на не дошедшую до уха секретаря реплику Велизарий, а после поцеловал ей ладонь на прощание.

Магистр резво зашагал к выходу. Кесарий увязался за ним.

– Упарился! – произнёс военачальник, когда подчинённый оказался рядом.

Вскоре они покинули пределы зала и оказались на восточном крыльце, свободном от людей. На мелкоступенчатую мраморную лестницу без перил падала тень.

– Кстати, запомните и потом запишите: смешать щепотку толчёного розмарина с соком анемоны и водой в отношении один к двум.

– Как пожелаете, – ответил секретарь. Он задумывал уточнить, о чём речь, однако магистр тут же сам пояснил с явным недовольством:

– Антонина пожаловалась подруге на мои мучения от бессонницы – стоило дома три ночи провести. Неудобно как-то.

«Ого, его жена так тесно общается с василисой! – подивился бывший переписчик канцелярии. – Интересно, какова она? Мы ведь не пересекались».

– Могу задать вопрос, флавий?

– Можешь.

– Когда мы отправляемся из Виза́нтия?

– После всех приготовлений. Крайний срок – конец месяца, – ответил Велизарий. – Скажи, почему ты называешь город именно так?

– Виноват. Не буду, если надо.

– Нет никакой вины. Просто мне непривычно. Так почему?

– Издержки классического образования.

– Вот как! А чем «классическое» отличается от обычного?

– Афинская школа вообще своеобразна. Подачей знаний, да всем! Мои учителя – помешанные на древности. Отстаивали самобытность нашей культуры и её независимость от римской.

Он вспомнил размышления о Единой первосущности, мировой душе, громоздкие построения Плотина Ликопольского, Кратета Фрийского, задания на нахождение общего у совершенно разных предметов, ругань между преподавателями, и возжелал оказаться на занятиях.

Велизарий хмыкнул:

– У меня нету никакого образования. Только потуги родительские.

– Могу я спросить о ваших родителях? – осмелел секретарь, чувствуя подходящее настроение собеседника.

– Мать во Фракии, сюда ни ногой, бесполезно уговаривать. Меня над армией поставили, а она всё нос мне подтирает.

– Отца знали?

– Немного. Пал в заварушке у Сирмия.

– Печально.

Магистр, явно оживившийся, отвернулся, будто постеснявшись своей откровенности.

– Завтра не понадобишься, отдыхай, – чеканно изрёк он.

«Надо бы наведаться в одно место». – Секретарь с упоением потёр руки.

**

– «Черепаха» – лучшая формация, – с разными интонациями повторял Лаврентий Лид, и из-за погружения не почуял характерный скрип библиотечной двери.

– Извините, – робко обратился к нему Кесарий.

Библиотекарь повернулся на него со взглядом голодного пса, сутулясь, но затем выправился и изобразил улыбку.

– Чего желаете, молодой человек?

– Хотел бы почитать тут, у вас. Показать внутренний пропуск?

– Лишнее! Что именно соизволите просить? – обрадовался посетителю Лид.

– Труд про войну диадохов. Ещë – жизнеописание Клеопатры пера Кассия Диона. Можно два свитка сразу?

– Вполне, – ответил библиотекарь.

Он предложил гостю сесть, а сам ушел к стеллажам. Возился там долго. А когда вернулся, то бережно положил два футляра с пергаментами на стол перед Кесарием.

– Вот, держите, пользуйтесь, – сказал библиотекарь и, отойдя немного, с жалобой произнёс. – Искать необходимое тут неудобно, пожалуй, поменяю нумерацию.

Секретарь вспомнил собственный визит к Амиану.