Византийские грешники - страница 35

– Говорят, ваш предшественник был интересным человеком. С удовольствием бы завëл знакомство, – с ехидством произнёс он.

Библиотекарь вздохнул:

– Увы, «был». Правильное слово подобрали.

– Что вы имеете в виду? – озадачился Кесарий.

– Его больше нет на сей бренной земле.

– Как?

– Приступ, кажется, настиг. Хотя вру, утонул. Да, именно. В обычной речушке. С месяц, если не больше. Спас утопающего, а сам не выплыл.

Секретарь проглотил слюну.

– Нигде не сообщалось.

Лаврентий пожал плечами:

– Чему дивиться? Человек незнатный, вот шуму и нет. Тем более, все про провинцию Флориада толкуют, а нынче в довершение про поход станут. Ох, ежели вам дурно, могу распахнуть ставни шире!

За день до отбытия Кесарий побывал во дворе особняка и издалека увидел, как Велизарий берёт на руки маленькую девочку, гулявшую до этого в компании какого-то поседевшего мужчины. Потом со стороны сада пришла женщина с рыжими распущенными волосами. Она была статна, худа, курноса, с плавными чертами, но секретарь не находил её большой красавицей. Сказанные ею слова, обращённые к мужу, до Кесария не доходили, но он подметил живость и артистичную манеру говорить.

**

Вглубь страны, в сторону восходящего солнца, к пограничью с Персией, двинулись восемнадцать тысяч душ. Помимо самих солдат разных родов, отрядами которых командовали старшие комиты, а подразделениями поменьше – младшие, в войске находились прислужники, носильщики, лекари, полевые священники, именуемые капелланами, и много кто ещё. Поклажу перевозили на повозках и телегах, а также вьючных мулах.

На опережение шёл разведкорпус из всадников-федератов. Одну его часть составляли гунны-массагеты с временно поставленным над ними Уникой, который сам был наполовину гунном, другую же – герульские всадники во главе с Форром.

Основной части армии в среднем удавалось пересечь около двухсот стадий в сутки. Тяжелее стало на нагорье, едва под ногами закончился травянистый полог, исчезли даже полынь, ковыль и шалфей, уступив место коричневой сыпучей земле, сухой, бесплодной от палящего зноя. На этом пустынном просторе почти неделю не за что было зацепиться глазу.

Воду ранее запасли впрок, из-за скупости нагорье на реки и даже мелкие ручьи. Из осадков – роса по утру или мелкие капли редкого дождичка. Единственный водоём на пути – озеро Татта, по берегам окаймляемое солью и грязевыми трясинами.

Во время остановки в окрестностях этого озера Кесарий встал среди ночи и по нужде выбрался наружу, где застал полководца за разглядыванием звёзд.

Тот был напряжён, словно атлант с небосводом на плечах.

– Почему не спите, флавий? – спросил секретарь.

– Не знаю. Бессонница вернулась, – без уверенности в голосе ответил Велизарий, словно скрывал что-то. – Хоть в дозор иди.

Прокопийский, закончив дела, снова подошёл к начальнику.

– Флавий, расскажите про войну в Армении. Вы же после неё стали героем. – Внутри бурлила неожиданная бодрость.

– Ай, да чего там рассказывать?! Однажды бились в ущелье, я тогда ещё старшим комитом был. Персов больше намного, хотели заманить нас в ловушку. Иберийский отряд, союзнический, полёг. Ну, приказал я изобразить ложное отступление. Враги догоняли, догоняли да расслабились. Раз – а мы уже соединились с парнями Ситы и Августина. Дальше – в ответную атаку.

– Простите, Августина? – услышал незнакомое имя Кесарий.

– Ага, зятя моего, царствие ему небесное.