Византийские грешники - страница 32

Флора молча дёрнула мужа за рукав пурпурно-золотистой рубахи, но тот повертел головой. Услышав слова своего господина, Велизарий встрепенулся. Не проронив ни слова, он спустился с подиума и подошёл к Герману. Зрители, отвернувшиеся от всадников, теперь ожидали нового зрелища.

Герман рассмотрел соперника, с которым он был примерно одного роста да комплекции, и рявкнул:

– Узнал т-бя, гвардеец.

Велизарий ничего не ответил, а только закатал рукава хитона и поднял кулаки на уровень своего подбородка.

– Угрюмый жеребчик отделает наглеца, как любовника своей Антонины. Готов поставить фоллис, – полушёпотом сказал Кесарию Нарсес.

Поединок начался. Герман сорвался с места и поспешил нанести удар обгоревшей рукой в область носа, но Велизарий с легкостью увернулся, после чего толкнул пьяного. Герман потерял равновесие, соприкоснулся с плиткой, схаркнул и быстро встал, готовясь напасть снова. В тот момент магистр армии во Фракии напоминал секретарю быка, что решил разбежаться, выставляя рога вперед. Велизарий без труда избежал новой атаки и ударом в корпус вновь отправил противника лежать.

– Пётр, грязный ты свинопас! – еле слышно пролепетал поверженный. Голос его словно звучал трезвее.

Юстиниан соединил пальцы рук, стягивая подушечками кожу, и прокричал:

– Ударь его ещё раз, по лицу. Но вполсилы. Мне он ещё понадобится!

Велизарий замешкался. Он отвернулся от распластавшегося Германа и устремил взор на зрителей. Поводив глазами туда-сюда и поймав растерянный взгляд Кесария, полководец наклонился над телом, прищурился, набрал замах исполнил чужую волю.

– Доставьте этого свина к лекарям, – приказал слугам повеселевший Юстиниан. А затем он похлопал в ладоши. Жидкие хлопки повторивших за ним присутствующих постепенно перерастали во что-то большее. Кесарий не особо хотел вторить всем, но всё же для вида вяло соединял ладони почти без звука. Из всей толпы не рукоплескала только Флора. Велизарий же стоял на алее и с холоднокровным видом пытался оттереть кровь с кулака.

Всё никак не умолкающего Германа унесли. Всадникам дали команду возвращаться к загону. Венценосная чета распрощалась с подданными и удалилась в сторону берега. Зрители тоже принялись расходиться.

– Тьфу, лучше уж смотреть как сжигают долговые обязательства в порфировой вазе, а не на конемяч, – высказал своё мнение префект Лев, когда проходил мимо Кесария.

Корчась от неприятных ощущений в спине, Нарсес встал с места. Кесарий сошёл с подиума за ним, но плёлся, не желая наступать на пятки.

Спустившись Нарсес, поклонился магистру.

– Как ваша жена поживает?

– Нормально. Ваша?

Такой вопрос евнуху не оставил Кесария равнодушным: он с трудом сдержался и не хохотнул.

– Готовьтесь навьючивать обозы, флавий. Перс тоже ждёт, чтобы его отделали, – невозмутимо произнёс Нарсес, уходя в сторону Большого Дворца.

Магистр проводил его взглядом, а затем сказал под нос:

– Не может не кольнуть.

Прокопийский уставился на кровь.

– Вы в порядке? – спросил он нанимателя.

– Да. К чему такие вопросы? Ты же не лекарь и не моя мать, – ответил полководец.

– Виноват…

Они зашагали по аллее, ограниченной ровными рядами кустарника с округлыми листьями и чёрными ягодами.

– Чего от тебя хотел этот змей? – нарушив тишину, заговорил Велизарий.

«А он наблюдательный», – подметил секретарь и выдал: – Ничего. Просто сидел рядом и шипел.

Угрюмое лицо Велизария озарилось. Он задвигал губами, стискивая зубы и выдувая воздух из ноздрей. Щеки его стали похожи на щеки хомяка, набравшего овса про запас.