– А что Наполеон? – впереди стало попросторнее, и Баюр прибавил ходу, не оглядываясь на адъютанта, тот тоже подстегнул коня.
– Поразмыслил и пустился искать русских. Для сего манёвра разделил силы в трёх направлениях: на Пореченск, Рудню и Красный. Правда, донесения сбивчивые, куда направит он главные силы – неизвестно. А посему мы и ждём его с трёх сторон. Сегодня, 26 июля, обе армии выдвинулись на Рудню тремя колоннами: Багратион со 2-ой армией – по правому берегу Днепра до села Катань, 1-ая армия двумя колоннами – под началом генерала Дохтурова через Шеломец к Приказ-Выдре и под началом генерала Тучкова 1-го через Жуково и село Ковалевское.
– По частям разбить француза? – идея заманчивая и, похоже, заразная. Противники поменялись ролями. Наполеон, правда, не преуспел, удастся ли русским достичь задуманного?
– Ну да. Такой возможности может больше не представиться.
– А с юга? Даву, помнится, был в Могилёве.
– Дорога из Орши в Смоленск тоже наблюдается. 27-ая Пехотная дивизия генерала Неверовского отправлена в Красный. Там встретит, ежели француз сдуру даст крюк, чтобы обойти с юга. Только вряд ли. Это ж придётся через Днепр переправляться – морока! А потом опять ищи-свищи русскую армию. Не для того ж они за ней так гнались, чтоб, найдя, упустить!
Баюр прислушался, пошёл лёгкой рысью за деревьями, без тропы, выглядывая из-за высоких кустов на открытое пространство. Жилин молча следовал за ним. Когда лицо Баюра снова стало спокойным, Пётр Дмитриевич продолжил разговор:
– Вот ума не приложу, как приспособить башкир, которых ты привёл, – авось и впрямь присоветует что дельное. Голова у парня, вроде, варит. К тому же не ради забавы приволок эту орду. Небось, рассчитывал какую-никакую пользу от этого племени извлечь.
Не всякий бы на месте генеральского адъютанта поделился подобными сомнениями, однако Пётр Дмитрич предпочёл лучше сейчас обнаружить своё недомыслие, нежели подвести атамана в решающий момент сражения. Дельный совет никому не помешает. Говорят, даже Наполеон иногда прислушивается к своим военачальникам. И не пожалел о своём вопросе. Баюр не поскупился поделиться соображениями, не сочтя недоумение поручика невежеством или паче того – солдафонским тупоумием:
– Армия, даже иррегулярная, казачья, привыкла к строю, порядку. Того же ждут и от противника. А значит, могут угадать, просчитать действия друг друга. Башкиры – это стихия, военной наукой не учтённая. У них свои боевые приёмы, сохранившиеся с древнейших времён, отточенные до совершенства. Ни предсказать, ни вычислить их нельзя. Два главных закона: молниеносность и внезапность – от них зависит успех набега. Привести в расстройство и смешать ряды неприятеля, сбить позиции, запутать планы и даже посеять панику – в этом им равных нет. А вид? А луки со стрелами? Дикие, необузданные, неустрашимые! Одно слово – варвары.
– Вот-вот, – обрадовался Жилин поддержке и вспомнил, что не его одного смущали сии варвары. – Перед войной четыре полка сформировали из башкир, калмыков, тептяров, мишаров, да всё не знали, на что их приспособить. 1-й Башкирский полк отдали нашему атаману. Однако эти башкиры уже пообтесались, дисциплину армейскую понимают, но форму не носят. Так и воюют в своей одёже. Даже мы, казаки, хоть и в мундирах, с европейским оружием, для французов – дикари, что уж говорить про башкир.
– Хорошо, что это дикое племя на нашей стороне, а не у французов. Воюют не за страх, а за совесть. Издалёка идут, добровольно. А знаешь, Пётр Дмитрич, почему?
