– Здравствуйте, тетушка, – приветствовал она жену пекаря.
Женщина деловито сновала от печи к прилавку, раскладывая аппетитную сдобу: пирожки со сладкой и мясной начинкой, шоколадные пирожные, булочки с кремом. Видя все это богатство, Айя вспомнила, что так и не позавтракала.
– И тебе хорошего дня! Что возьмешь? – спросила хозяйка.
Айяна перечислила все необходимое и поставила корзину на стол. Проворно складывала выпечку, что доставала хозяйка. Расспрашивала о делах и торговле, обсудила с ней последние новости и решилась спросить о Матине.
– Так на мельнице он. Ты разве не знала, что наша в городе сломалась? Теперь все в соседний Кастовец подались. Мельник хорошие деньги заработает, пока градоначальник найдет мастеров для починки. Сын с мужем взяли лошадь с повозкой и ездят туда-сюда, а все дела на мне.
– Неужели за все время Матин ни разу не приехал? – спросила робко.
Женщина улыбнулась, но даже неопытную девушку не смогла бы обмануть: настолько неискренне это получилось.
– Ты не переживай. Был да уехал. У него свой интерес – дочка мельника приглянулась. Я пока никому не сказывала, но ты-то своя. Хорошо помню, как ты с матерью в город приехала, все за юбку ее держалась. Так о чем я? Думаю, скоро и сватов посылать придется. К осени, если светлые боги будут милостивы, свадьбу сыграем. Ох, сколько хлопот предстоит!
Айя не помнила, как простилась с матерью Матина, как покинула лавку. Очнулась, лишь оказавшись на улице, и медленно побрела домой. Корзина с хлебом казалась слишком тяжелой. Непросохшая дорога, мелкие лужицы раздражали. Даже яркое солнце представлялось чем-то неправильным, насмешкой богов над ее горем.
Глаза щипало от злых непрошеных слез. Целый ворох вопросов роился в голове. На что она рассчитывала? Чего ждала? Матин не признался ей в чувствах, ничего не обещал. Стоило ли обижаться? Может быть, тот поцелуй ничего не значил для него? Скольких девушек он провожал, сколько целовал? Права была мама: не стоило доверять парням.
Опустив голову, стремясь остаться незамеченной, Айяна прошла к черному входу. Потянула на себя дверь и едва не столкнулась с гостем, чье имя до сих пор не знала.
– Госпожа, что случилось? Кто вас обидел? – спросил он.
Ей бы промолчать, а она не сдержалась. Перемежая слова слезами, говорила, что никому не нужна, что никто не любит ее.
Мужчина выслушал, забрал корзину, обнял Айю свободной рукой. Она уткнулась лицом в его грудь и зарыдала еще громче. Всю боль выплеснула, всю тоску и печаль.
Он ничего не сказал, дал ей возможность выплакаться, а после отнес покупки на кухню. На вопрос Ваноры ответил, что у ее дочери разболелась голова. Обманывать маму было неприятно, но Айя была благодарна незнакомцу. Ни с кем не хотелось говорить. Даже когда кто-то из родителей заглянул в ее комнату, спряталась под одеялом, притворившись спящей. Ей нужно было время, чтобы обдумать случившееся и понять, как жить дальше. Решила, что никогда больше не влюбится, особенно в сына пекаря.
Проснулась поздно ночью. Чувствовала себя настолько уставшей, словно работала весь день, только болели не руки или ноги, а где-то в груди. Айяна заглянула в зеркало и не узнала себя: покрасневшие глаза, припухшие веки, искусанные губы. Настоящее чудовище. Видел бы ее Матин, понял, что не прогадал с выбором. Дочка мельника, должно быть, румяная и пышнотелая. Промолчит, где надо, и приласкает, когда попросят. Разве худая острая на язык Айя с ней сравнится?
