Рамана, конечно, ему не поверила, но женское любопытство оказалось сильней. На следующий день она велела Иоанну нагреть чан с маслом. Когда масло закипело, она сказала:
– Молись, Иоанн, сейчас тебя бросят в сей чан.
– За что, госпожа?! – воскликнул Иоанн. Ведь я служил тебе верой и правдой!
– Ни за что. Ты ведь веришь, что твой Бог спасет тебя, вот и молись.
Иоанну дали закончить его истовую молитву и бросили в чан. В это время Я, до поры скрывавшийся за колонной, на мгновение отвел всем присутствующим глаза и появился около чана, улыбающийся и сияющий здоровьем. Все ахнули. Рамана тут же возжелала окунуться в чан, но я сказал, что сначала должен очистить его молитвами, а назавтра она сможет повторить подвиг Иоанна, ну, то есть мой подвиг.
Ночью мои ученики закопали тело рыбака, а наутро вернули чан с маслом Рамане. Но, как известно, она им так и не воспользовалась.
Я мог уже засесть за свой Апокалипсис, однако оставался в живых последний ученик Иисуса – Симон Зилот. Его отыскали через несколько лет на севере Парфянского царства. И здесь уже фантазия моих учеников взыграла на всех струнах их темных душ. Сначала они распяли Симона на Андреевском кресте, потом перевернули вниз головой, а потом распилили пилой заживо вместе с крестом.
Только теперь Я смог вернуться к главному делу своей новой жизни: созданию религии, единой для всего человечества. А уж как предстать единым богом, Я со временем придумаю».
– Эдгар, ты где? – раздался голос матери, – пора в церковь! Ты не забыл, что сегодня воскресенье?
О, как же она надоела! Еще и полгода не прошло, как Эдгар с ней познакомился, а едва может справиться с раздражением, которое вызывает ее голос, вечно обрывающий его воспоминания и мысли. Он только что собирался обдумать создавшееся положение, наметить контуры нового плана, но придется это отложить. На людях он не мог предаваться своим мыслям. Все силы он тратил на то, чтобы играть маленького мальчика. Поэтому закрепив в голове последнюю мысль, он вприпрыжку побежал к матери.
Последняя мысль еще звучала в голове: «Мне нужен новый план».
Глава 2 Жизнь продолжается
– Мам, я хочу порисовать.
– Порисовать? – удивленно вскинула взгляд на своего четырехлетнего сынишку Лаура Пике, оторвавшись от письма своей кузине в Цюрих, – но, Эдгар, ты же никогда об этом не просил. У нас в доме даже красок нет!
– Я не хочу красками. Я хочу чернилами.
– Чернилами? Ну хорошо, сейчас я допишу письмо, уступлю тебе место и будешь рисовать.
– Я сейчас хочу! – закапризничал мальчик.
– Но, Эдгар…!
– Сейчас, сейчас, хочу, хочу…, – не унимался ребенок.
– Ну, хорошо, садись за стол. Может тебе подушку подложить?
– Подложи.
– Вот подушка, вот бумага, вот перо, вот чернила… Что ты собираешься рисовать?
– Лошадку.
– Ну рисуй, рисуй. Как закончишь, покажи, что получилось.
Когда мать вышла из комнаты, мальчик обмакнул перо в чернильницу и начал ровным, совсем не детским почерком выводить буквы на чистом листе бумаги. Он писал около четверти часа, затем спустился со стула, взял трость, отвернул от нее набалдашник и вернулся к столу. Здесь он нагрел сургучницу в пламени свечи, накапал сургуч на свернутый пакет и приложил набалдашник. На сургуче появился оттиск печати с изображением змеи, кусающей себя за хвост и глаза посередине.
На обратной стороне мальчик вывел адрес и спрятал письмо за пазуху. После этого он взял чистый лист бумаги, нацарапал на нем нечто среднее между зайцем и лошадью и побежал к матери.
