Вне Круга. Чужак - страница 5

Увы, Макс наотрез отказался от покупки новой мебели, и пока переубедить его не удавалась. Последний купленный стул, который я тайком поставил в гостевой домик, где жили рыжие, материализовался посредством, догадываюсь, Петра, у меня в спальне, и теперь я на него вещи складывал. Макс уверял, что его все устраивает и что его эксперименты требуют постоянства интерьера. Жить у меня он еще соглашался, в обмен на свою помощь с моими детективными изысканиями, но и только.

– Я совершенно серьезно, Веня, – Макс обернулся ко мне.

На его бледном и укоризненном лице веснушки казались еще ярче свете солнца. Я по тону предчувствовал одну из длинных лекций, которыми иногда разрождался мой друг, еще со школы привыкший быть самым умным в помещении. И предчувствия меня не обманули.

– Среди нашего брата есть те, кто как я или Виктор, изучает магию во всех ее проявлениях просто ради самого изучения. Но нас мало и наши знания все равно отрывочны и противоречивы. Да, магия существует. Была ли она раньше и ушла из мира или появилась впервые после второй Тунгуски? Почем я – маг, моя сестра – затронутая, ты – маг, твоя сестра – человек, а наши родители все как один ни сном, ни духом о волшебстве? Никто знает. Что такое магическая сила и откуда она берется? Никто не знает. Ты видишь образы и черпаешь силу из ощущений и эмоций, ты подвержен влиянию чувств во всех смыслах. Я вижу академические задачи и формулы, которые разум преображает в правила взаимодействия с миром. А Петр вон или Ника со своей силой обходятся естественно и легко, без всяких промежуточных прелюдий, как рукой или ногой двигают. А есть еще и люди вроде Алекса, которые энергию черпают из физического мира, из своего тела, и восстанавливают ее, считай, не за часы, а за минуты. Поесть, попить – и все, можно дальше использовать дар.

– Я-то думал – откуда у нашего полицая дурной силы столько...

А что еще сказать в ответ? Если Макс начал какие-то свои просветительские речи, то проще кивать, чем перебивать. Я сам никогда не интересовался в нужной мере теоретическими аспектами того, чем владею. В юности я зачитывался всеми этими «Золотыми Ветвями», Каббалой и прочей мутью, но довольно быстро понял, что к настоящей магии такие книги никакого отношения не имеют. Ни на гран. Просто человеческие измышления, никак не объясняющие, почему я могу разозлиться, дернуть за странную синюю нить, ощущаемую, но не видимую, и на голову достающего меня Лехи Кабана свалится горшок с верхней полки любимого цветника Нины Васильевны.

Макс случайно обо всем узнал и, когда перестал дуться на тему того, что я-де такое скрыл, не сбежал, сверкая пятками, а попытался понять что и как… И выяснил, что сам может не так же, но иначе. Неведомые мне расчеты, формулы в которых я ничего не понимал – и мой друг сам творил то, что я не мог повторить даже при большом желании. Незадолго до выпуска мы оба поняли, что худощавый замкнутый Виктор, частенько в школе отиравшийся в нашей компании, но никогда не пересекавшей черту, отделявшую «школьного друга» от просто «друга», – такой же, как мы. Точнее, скорее такой же, как Макс. А Кира, в которую я был влюблен в десятом и одиннадцатом классах, похожа на меня. Жаль, что лишь на выпускном до меня дошло, что именно я рядом с ней ощущал, помимо всего прочего…

Не было, ну или я не нашел, ничего, что бы все объясняло. Никаких Дозоров, никаких Камарильи с Шабашем, никакого Тайного Города или тайного магического Ордена хоть чего-нибудь… Ничего такого. Только образованный относительно недавно в Краснодаре Круг, бывший чем-то вроде общественного объединения, ну или профсоюза, и из общего для всех членов имевший разве что предписание о необходимости скрывать всю магию от людей. Ну и обязанность платить членские взносы и участвовать в иногда проводимых «субботниках» самого разного толка. И даже в Кругу старых и мудрых всезнающих волшебников не имелось, одни наши с Максом ровесники, а заправлявшая всем Марина меня была старше всего года на четыре, или даже меньше.