Во имя себя - страница 17

– Ваше Благородие. – По-прежнему бледный Макар Дмитриевич шагнул вперёд. – Ещё раз приношу Вам свои извинения. Мне не стоило быть столь самоуверенным, и я рад, что благодаря тщательному расследованию Ваша репутация была восстановлена.

Поклонился.

– Я уже слышал ваши извинения, ярин, но и сейчас их не приму. – Барон брезгливо поджал губы. – Надеюсь, вы не злоупотребите добротой хозяев и не испортите сегодняшний вечер. Стефан Маркович, вам с невестой пора в столовую.

Взгляды скрестились на моём женихе. Он же всё перебирал пальцами цепочку и знакомо прятал взгляд. Наконец оставив в покое часы, повернулся ко мне.

– Ваше Сиятельство. – Протянул руку. – Разрешите проводить Вас к гостям.

Внутри будто порвалось что-то, в груди потяжелело. В тот момент мне казалось, что я никогда более не хотела бы вести беседы с бароном и, пожалуй, со Стефаном тоже. Но вокруг собралось множество гостей, все смотрели только на нас.

– Конечно, Ваше Благородие.

Мы двинулись к танцевальной зале, а от человека к человеку уже разлетались тихим шёпотом пересуды. Чудилось в них осуждение, от этого слабли руки, и потели ладони. Слава Ваятелю, есть перчатки! Я шла, стараясь не опускать взгляда. Это был ещё не позор, но очень близко. А главное, ничего не возможно было сделать! Уже заходя в залу удалось непринуждённо обернуться, словно поправляя платье. Родители всё ещё стояли рядом со служивыми и о чём-то беседовали. Вот батюшка чуть склонил голову перед ярином Таничем. Наверняка поблагодарил за благородный поступок.

Но следовало открывать бал. Прийти в себя удалось лишь к вальсу.

Лёгкий поворот, рука в ладони кавалера.

– Вы сегодня даже прекраснее, чем в вечер нашего знакомства. – Стефан танцевал легко и изящно, не прилагая особых усилий. – Простите великодушно, что не сказал этого сразу. Цвет Вашего пояса напоминает мне закат-предвестник ветреного дня. А в этом платье Вы словно сияете, Ульяна Петровна.

И вновь поворот. Он позволил мне скрыть своё смущение и смятение. Комплименты приятно волновали, но сцена в передней всё ещё стояла перед глазами. Разочарование всё так же тяжёлым камнем теснилось в груди.

– Вам не по душе мои слова? – Казалось, жених и правда волнуется.

– Что Вы, Стефан Маркович.

– Вы расстроены из-за поведения моего отца?

Я наконец-то решилась взглянуть в глаза суженому.

– Это было бы невежливо с моей стороны…

– Я понимаю, о чём Вы думаете, не смущайтесь. – Стефан улыбнулся печально и чуть виновато. – Мой отец не самый простой человек. Боюсь, Вам ещё не раз придётся с этим столкнуться. А я. Стыдно признаться, но перед ним я совершенно беспомощен. Наверное, не о таком суженом Вы мечтали.

Я вспомнила то, что мне было известно о родителях Стефана, и вновь посмотрела ему в глаза. Стоило ли ожидать от него прилюдного противления отцу?

– Понимаю. К тому же традиции требуют выказывать почтительность родителям.

Жених вновь улыбнулся без особой радости в глазах. Сказал как-то горько:

– Традиции оставлены нам предками. Мы должны соблюдать их и тем выказывать уважение к мудрости прошлых поколений.

Взгляд Стефана стал рассеянным, он будто был не здесь. Беседа прервалась, и мы просто кружили по залу под звуки ншанцкого вальса. Он заговорил, когда мелодия танца близилась к концу.

– Вы не задумывались, дорогая невеста, что в нашей жизни слишком много уважения к предкам, почитания, покорности? Столь много, что девицы вроде вас не смеют перечить воле каких-то старцев из монастырей, хоть перед этим и льют слёзы умиления над любовными балладами. А почтенные матери семейств ликуют в душе, когда мужья не хотят видеть их чаще раза в месяц. Впрочем, что я, разве можно осуждать прекрасные цветы за их желание жить в тепле.