Во тьме окаянной - страница 22

Волки уже спустились с угора и, нагоняя сани большими прыжками, вытянулись в длинную цепь.

– Дюжина будет. – Василько наглухо заправил тулуп, проверил на поясе нож. – Догонют, рассыплются и начнут в кольцо брать. Тогда знай держись!

Два крупных волка вынырнули из темноты, оказавшись сразу по две стороны саней. Казак почувствовал звериный дух, тяжелый, смрадный, отдающий ненасытной похотью и злобой.

«Господи, помилуй!» – прошептал Василько и выстрелил из самопала в волка, заходящего слева от саней.

Угодившая в глаз пуля разнесла волчью голову, но убитый зверь все-таки успел броситься на шею мерина. Ошалевшая лошадь шарахнулась в сторону, прямо на готовящегося к прыжку второго волка. Тут удача вновь улыбнулась Васильке: он выхватил саблю и сильным ударом отпластнул прыгнувшему волку левую лапу.

Сани устояли, казаку удалось не съехать в сугроб, где бы поджидала неминуемая смерть. Василько оглянулся назад и, увидав, как стая жадно пожирает своих братьев, радостно крикнул:

– Что, сучье племя, казак не по вашим зубам?

Он взмахнул плетью, ободряя выбившегося из сил мерина:

– Спаслися мы, Акулинушка, верстов пять осталося. Теперь не нагонют…

При виде ускользающей добычи волки бросили терзать мертвых и возобновили преследование. Василько понял, что на этот раз атака будет яростнее, что теперь набросятся разом.

Волки настигли быстро. Казак швырнул в них шапку, куль с поклажей, но звери не обратили на приманку никакого внимания.

«Самопал бы зарядить…» – мелькнуло в голове, и тут Василько с ужасом заметил, как Акулина, не говоря ни слова, поднялась и выпрыгнула из саней…

«Аку-у-у!!!» – вырвалось из охрипшей глотки.

Ошалелый мерин уносил Васильку все дальше от того места, где над окровавленным Акулининым телом кружила серая стая.

Василько схватил лежащий на санях топор и спрыгнул с саней…

«Ужо поквитаемся с бесами за всех святых мучеников!» – Он тяжело пошел назад, к стае, нетерпеливо расправляющейся с телом его невесты.

Казак медленно подошел к волкам. Над серо-белесыми спинами стоял жуткий хруст – звери рычали, окуная кровавые морды глубже и глубже в еще живое тело.

Он взмахнул топором и со всей силы рубанул по хребтине ближайшего к нему переярка. Волк пронзительно взвизгнул, но тут же изогнулся и мертвой хваткой вцепился в сапог. Казак попытался сбросить подыхающего зверя, но бесполезно: сведенные смертью челюсти прокусили ногу почти до кости.

Василько медленно попятился и увидел, как перерубленный пополам переярок стал разваливаться на две части. Волки перестали терзать девушку и стали брать казака в полукруг.

Обухом топора сбил с ноги мертвого волка и протер лезвие о штанину:

– Добро… Кто вослед?

Почти сзади на него прыгнул некрупный, еще не успевший войти в полную силу второй переярок. Василько наотмашь махнул топором, угодив краем лезвия по раскрытой пасти. Переярок взвизгнул, отлетая в сугроб. Но тут же поднялся, собираясь вновь напасть на казака. Текла кровь, передние зубы были выбиты, нижняя челюсть наполовину рассечена.

Василько заметил, как жадно смотрит стая на капающую с волчьей морды кровь, как они напряженно к ней принюхиваются, тяжело сглатывая слюни. Мгновение – и двое взрослых волков бросились на переярка, перехватывая ему горло…

– Слава Тебе, всемилостивый Спасе…

Казак перекрестился топором и сплюнул изо рта кровавую жижу. В этот момент он встретился взглядом с вожаком – огромным, во всем превосходящим обычных волков. Василько почуял, что вожака он наверняка не одолеет, и в тот момент явственно ощутил, какой сладкой горечью поцеловала его в губы сама Смерть…