Ирина Дмитриевна несколько раз заглядывала в мой кабинет, ей явно хотелось что-то мне рассказать, но только около половины 11-го нам удалось практически на бегу пообщаться.
– В апреле 1942 года извещение о пропавшем без вести сержанте Мальгине поступило в военкомат, – торопливо сообщила Ирина Дмитриевна.
– Так…, хорошо, – сказал я, – а имя – отчество?
– Сергей Васильевич.
– Совсем хорошо, – обрадовался я, – а кому вручено?
– Вручено Мальгиной Полине Васильевне, проживавшей по улице Петропавловской, 17. Причем, что странно, обычно имя получателя извещения не указывалось, а тут карандашом приписали.
– А кто она ему, не указано?
– Сестра.
– Ладно, это уже кое-что, – одобрил я, – по Малыгину из Нерли не уточнили?
– Уточнила, – ответила Гаврилова, – он вернулся домой в 44-м по ранению, умер в 60-х там же, в Нерли.
– Ясно, Малыгин отпадает, – кивнул я, – значит, ищем Мальгина. Какой, говорите адрес?
– Петропавловская, 17.
– Что-то я не слыхал про такую улицу в городе, – сказал я, – может окраинная какая…
– Нет такой улицы в Тейкове, – уверенно сказала Ирина Дмитриевна, – мы уже по карте проверили.
– А куда делась?
– Скорей всего переименовали, – поделилась своими соображениями по этому поводу Гаврилова, – вам надо в администрацию позвонить.
– Позвоним, если надо, – согласился я и пошел к ожидавшему меня военкоматовскому уазику…
…Тренировку мы провели в школьном спортзале. Вызывал я далеко не всех, только, скажем так, костяк пункта. Мы перетаскали столы из ближних классов и расставили их вдоль стены со шведской стенкой, разложили на них таблички и ящики с закладками с номерами команд и немного поиграли в войну. Обстановку, максимально приближенную к реальной создавали мальчишки младших и средних классов, неутомимо шнырявшие у нас под ногами, организуя ту неразбериху, которая и бывает в жизни. Наши игры вызвали у них ажиотажный интерес, напрочь отбивший тягу к урокам. Хотя, по себе помню, тяга к урокам у школьников – младшеклассников всегда на минимальном уровне. У старшеклассников еще меньше. Через час пришел директор школы и сказал мне, что в целом посещаемость нашей тренировки школьниками превысила общешкольные показатели, и мы успешно сорвали занятия во всей школе. Поэтому он будет счастлив больше никогда нас не видеть, но, если мы согласимся провести такие занятия в 4-й и 10-й школах, он выделит в наше распоряжение школьный автобус и пару толковых учителей в помощь. Я сказал, что подумаю…
В родной военкомат я вернулся в 14 часов и сразу понял, что поспешил. В дверях я столкнулся с бабкой Полиной. Собственно, она просто врезалась в меня, потому неслась из военкомата буквально вскачь. Увидев меня, баба Поля взвизгнула и явно хотела причинить мне телесные повреждения, но только ожгла свирепым взглядом.
– Будьте внимательны, Полина Васильевна, – учтиво сказал я, – не споткнитесь, здесь кроме меня еще и ступенька.
– Ну погоди, вун… вур…, – процедила бабка сквозь зубы.
– Вундеркинд, – напомнил я ей ее же определение.
– Угу. Вурдалак. Я тебе покажу, как издеваться над пожилыми людьми! – пообещала она и покинула военкомат.
Я зашел внутрь и остановился у окна дежурного. На входе и под окном дежурного валялся знакомый мне птичий пух, возможно даже из почтового ящика. Тот, что она разбросала по двору в субботу, дворник потом полдня собирал. Из окна на меня ошалело смотрел дежурный прапорщик Филиппов. В волосах у него, как у индейца, торчало перо.
