Воин Света. Том 2 - страница 24

Что же касается данного вопроса, я хочу вернуться на некоторое время назад. Это было год назад, в самом начале мая, на православную Пасху. Мы прибыли в Индию с маленькой видеоэкспедицией, возглавляемой Людмилой Васильевной Шапошниковой, нашим консультантом по картине, и встречались со Святославом Николаевичем. За три наших приезда в Индию в 1992 году [получилось] три больших встречи, и я лично была свидетельницей [очень теплых] встреч Святослава Николаевича и Людмилы Васильевны Шапошниковой. Тогда я убедилась (для меня это тоже принципиально важно), что именно Людмиле Васильевне Шапошниковой поручено это огромное дело – строить новый духовный храм здесь, в центре Москвы. Это очень тяжелое поручение, оно ко многому обязывает, иногда оно [просто] невыносимо, потому что настолько огромно сопротивление: оно отовсюду идет, прежде всего от лиц, которые хотели бы самостийно возглавлять это движение. То есть им кажется, что если бы Святослав Николаевич передал именно им наследие Рериха, то уже все было бы сделано, уже был бы музей, уже была бы сделана гигантская работа, а она сидит, ничего не дает вовне и охраняет.

Но давайте вдумаемся в эту фразу, Святослав Николаевич говорил: «Негосударственный музей». Мы прекрасно знаем нашу страну: то она под жестоким железным сапогом сталинской эпохи, то она качается между реформаторами всех мастей – сейчас вообще нет хороших, кто может прийти к власти, предположим, через три-четыре года. Может, Жириновский, а может быть, еще кто-то. Следовательно, что в первую очередь сразу же полетит в костер? Наследие Рерихов! Вот почему нельзя ни в коем случае отдавать в государственные руки. Они же не персонифицированы раз и навсегда, они же меняются, как бабочки, по два раза на день, следовательно, они могут и не понять, и не принять, и отвергнуть… Можно сказать, по незнанию это сделать, а потом расхлебывать всей стране, потому что незнание не освобождает от ответственности.

Незнание ни космических законов, ни социальных не освобождает от этой ответственности. Ответственность легла на Центр, единственно на Центр. Но очень многие пытаются (даже в Индии пытались) оспорить, говорили, что «Святослав Николаевич сам не знал, кому отдал». Вот не знал, кому он отдал! Вручил просто так! И более того, говорили, что Святослав Николаевич чуть ли не дар речи потерял в последнее время… Но у меня сорок восемь часов съемок со Святославом Николаевичем. Слава богу, что они есть, слава богу, что у меня в сумке на всякий случай лежит моя картина «Учитель учителей». Вы можете хотя бы фрагмент пойти и посмотреть. Да, у Святослава Николаевича затруднена речь, затруднено письмо, но это было полное сознание и полная ответственность за порученное Великой семьей и Великими Учителями, за то, чтобы внести в наш Дом, новый Дом, светлое начинание. Оно не ограничивается картинами, не ограничивается рукописными изданиями – оно вообще ничем не ограничивается, потому что это – путь. Как Иисус сказал: «Это путь», так и Учитель новый говорит: «Это путь». Если мы встанем на этот путь и будем глубже вникать в Живую Этику, мы защитить это можем серьезнее, потому что очень плохой бывает медвежья помощь. Человек хочет помочь, но не знает, о чем речь. Он всё путает, не может связать концы с концами, поэтому и не может за это отвечать.

Людмила Васильевна Шапошникова прошла длительный путь. Она ходила по Гималаям одна. Если вы скажете: «Могла ли ты, Наталья, пройти одна такой путь?» – нет, конечно, нет. Она ученица Святослава Николаевича в буквальном смысле слова, ей это было доверено. И оспаривать это сейчас – преступно. Но люди не понимают этого, они идут на это [оспаривание], и разгорается пожар. Хотят ли они [музей] сделать государственным? Пожалуйста, они скажут: «У вас нет…». Следующий шаг каков, на мой взгляд: они не дают это здание. Дальше они [скажут]: «У вас же российское достояние! Вы не можете его хранить в запасниках вечно. Пожалуйста, государству сдавайте». Приходят два молодца в сине-зеленых беретах (я не знаю, в каких) и говорят: «Всё. Это российское достояние». Через год приходит, извините, какой-нибудь шизофреник, и это российское достояние летит в костер. Я жуткую вещь говорю, но в принципе это возможно. В принципе-то это возможно! Поэтому здесь борьба разыгрывается, как высокая греческая драма: либо новое сейчас обретет плоть и кровь, либо здесь [будут], например, видеосериал показывать. Разве здесь, в этом маленьком зальчике, можно вместить по два раза картину? Слава богу, что здесь [психиатрическая] перевозка не стоит, а Наталью Сергеевну за шизофрению не могут отвезти, потому что она и о тонких телах говорит, и об огненных энергиях, и о жизни в иных домах планетарных, и так далее.