Я начинаю крушить всех и вся.
На месте монстров я представляю своих обидчиков. Это Торрин. А это Хавард. Отец, мать, члены совета. Снова мать. И снова, и снова. Она повсюду. С довольной ухмылкой на лице, выдающей ее радость от моей гибели. Я начинаю задыхаться. Еще! И еще! Быстрее! Голова кружится.
После того как я уложила почти половину, некоторые зирапторы наконец отрываются от тела жертвы. Богиня благая! Это человек! Мертвый, безо всякого сомнения, однако мышцы до сих пор сокращаются от парализующего яда.
Я обо что-то спотыкаюсь и на секунду бросаю взгляд под ноги. Боевой топор.
Свободной рукой я подхватываю оружие с земли. Держать его левой, не ведущей рукой сложнее, но баланс у топора отменный. Я всегда чувствовала себя увереннее с оружием в руках.
Два зираптора нападают на меня, их морды обаг-рены кровью. Я опускаю оба топора, впечатывая лезвия в черепа монстров. Высвобождаю свою секиру и обезглавливаю ею одно из чудовищ. Затем обоими топорами добиваю второго.
Их товарищи уже жаждут отомстить. Я кручусь на месте, пригибаюсь, наношу удары. Сапоги скрипят по покрытым кровью камням. Я резко развожу руки с зажатыми в них двулезвийными топорами, и отрубаю сразу две головы последним движением.
Все хищники мертвы.
Топоры выскальзывают из рук, внезапно став неподъемными. Я оседаю на колени и осматриваю содрогающееся тело человека.
Да он еще совсем мальчишка!
Моего возраста или чуть старше. Он лежит на животе, рубашка на спине разодрана в клочья, открывая взгляду множество укусов. По бокам струится кровь. Будь он жив, то испытывал бы невыносимую боль, в особенности от тревожащих раны конвульсий, до сих пор сотрясающих тело. Яд зирапторов – просто кошмар.
Волосы у несчастного красивого каштанового оттенка, кое-где с более светлыми, выгоревшими на солнце прядями. Глаза у него закрыты, а щеки покрыты ссадинами от ударов головы по камням.
Внезапно парень открывает глаза, и я отшатываюсь от неожиданности.
Я стараюсь убедить себя, что это всего лишь действие яда, когда он издает тихий стон.
Голубые глаза смотрят прямо на меня, и я начинаю действовать. Я подползаю, перекладываю голову незнакомца себе на колени, чтобы он не поранился еще сильней, и жду, пока яд не прекратит действовать. Его руки непроизвольно дергаются, нанося по мне удары, но я не шевелюсь. Это не его вина.
Сама не понимаю, почему я так поступаю. Именно из-за группы парней я и оказалась здесь! Им нельзя доверять. Думаю, мое желание помочь незнакомцу исходит от Иррении. Она бы поступила именно так на моем месте. Она ни за что не простила бы мне, если бы я оставила его умирать, даже не предприняв попытки спасти.
Проходит не меньше пяти минут, пока его мышцы перестают сокращаться. Я смахиваю налипший мусор с лица парня.
– Ты в порядке? – спрашиваю его. После небольшой паузы он отвечает:
– Нет.
Само собой. Дурацкий вопрос!
– Сейчас будет лучше, – заверяю я и как можно аккуратнее опускаю его голову на землю. Затем обыскиваю свой мешок в поисках целебной мази Иррении. Вскоре жестянка оказывается у меня. – Мне нужно втереть снадобье в раны на спине.
Я откидываю крышку и погружаю пальцы в коричневую жидкость.
– Что это? Пахнет ужасно! – подозрительно шепчет раненый.
– Зато должно помочь.
– Должно?!
– Я раньше никогда им не пользовалась. – Бесконечное мгновение он размышляет, а затем решается:
– Давай!
Я начинаю с самых больших укусов, один из которых находится почти в самом центре спины, откуда вырван приличный кусок плоти.
