– Да я думал, что это птица летит, – заоправдывался снова Пушкин.
– Птица, птица, – снова ворчит Кошкин, но уже не так сердито, – смотреть лучше надо, а не думать. Индюк вот тоже, как говорят, думал, думал, да в известные мокрые места попал.
– Ох, и ворчун же ты Кошкин, – отвечал совсем расстроенный Пушкин, – таких ворчунов еще поискать надо.
– От ворчуна и слышу, – умело возразил Кошкин, – хорошо еще стрелок-то из тебя не ахти какой! – но тут вдруг перешел на совсем иные мысли: – Мы вот всё думаем, что птицы-то поют, а они быть может и не поют вовсе, а ругаются, мычат да ворчат? Вот и я может не ворчу вовсе, а пою.
– Скажешь тоже! – усмехнулся Пушкин, – пение оно для уха приятно, а ворчание все ж утомительно.
– Ну это уж для кого как, надо бы у самих птиц спросить.
И так препираются они почти всю дорогу до самого дома. А там и самоварчик уже на столе булькает и винцо да закусон по местам расставлены. Уселись брат Кошкин да брат Пушкин за стол да и за еду скорым методом и принялись, потому что за день-то преизряднейший аппетит нагуляли.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
