– Вот те крест! – божились пройдохи, – Это он предложил статью отобрать, пока вы с Гурдиным судитесь.
– Не верю. Наговариваете.
Где-то в глубине души, Ерофей все еще верил в порядочность бывшего друга.
Филимон и Петруха доковыляли до середины моста, перекинутого через деревенский пруд, и окончательно выдохлись.
– Не могу больше, – выдохнул Филимон и уселся на доски. Долговязый Петруха, согнувшись пополам, тяжело дышал, держась рукою за бок.
– Ну, все, голубчики! – обрадовался Дудихин, – Попалися!
Незадачливые приятели с тоскою взирали на приближающегося к ним Ерофея, с жердиной наперевес.
– Говорят тебе: не виноватые мы! – в последний раз завопил Филимон и прикрыл руками лысую голову.
– Врете! – замахнулся Дудихин жердиною.
Наверное, Ерофей слишком уж сильно замахнулся. Длинная и тяжелая жердь сыграла с ним недобрую шутку. Влекомый силой инерции, Дудихин полетел с моста и упал в воду. Мост не был огорожен перилами. Он представлял из себя обычные бревна, скрепленные меж собою железными скобами, уложенные на вбитые в илистое дно пруда такие же сваи.
Не ожидавшие поворота приятели оцепенели. Отчаянные всплески и обрывки ругательств вернули им чувство реальности. Платон упал на пузо и перегнулся за край моста, боязливо заглядывая вниз. Внизу, захлебываясь, барахтался Ерофей. Оказывается, он не умел плавать! Бедолага лихорадочно хватал ртом воздух и пытался ухватиться за скользкие деревянные сваи. Но у него не получалось.
– Плато…! Платоша! Богом молю! Помоги! – кричал утопающий, вскидывая из воды руки.
– Чего смотришь! – раздалось сверху.
Платон задрал голову. Долговязый Петруха, с выпученными от страха глазами, тряс головою, показывая приятелю, чтобы тот протянул несчастному руку.
– Не достаю я, – пробормотал Филимон, – У меня руки короткие.
Он пытался схватить за пальцы деревенского плотника, но те раз за разом выскальзывали.
Петруха упал на колени, оттолкнул приятеля, и сам потянулся к Дудихину. Тщетно. Как не старался Петруха, но и ему не хватало какой-нибудь малости, чтобы зацепить Ерофея за шиворот.
К сожалению, второй жердины у приятелей, в данный момент, не было.
Когда последний пузырь воздуха лопнул на водной поверхности, негодяи со страхом огляделись вокруг. Никого. Слава Богу!
– Что делать будем? – спросил Петруха, утирая лицо.
– А ничего, – отвечал Филимон, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
От его былой неуверенности не осталось и следа.
– Одним конкурентом меньше.
– Его же искать начнут. С нас первых и спросят.
– А мы причем? Скажем, что убежали, и всех делов. Али в тюрьму захотел?
– Нет, – швыркнул носом Петруха.
Ему было жаль утопшего плотника. Когда-то давно, лет восемь назад, тот подбил ему на телеге колесную ступицу, не взяв за работу денег. Хотя кузнец отказал, не желая браться за копеечную работу.
– Тогда молчи, дура.
***
Земский исправник Хлопин, как глава полиции, первым делом доложил о случившихся беспорядках в Кае Слободскому городничему Фон-Людвигу. Городничий, мало удивившись тому, посоветовал не мешкать с разбирательством. Выездная комиссия составлялась в спешке. Вопреки регламенту, все чиновники ссылались на чрезмерную занятость или сказывались больными. Лишь от окружного начальника Чернядьева удалось выцарапать одного из его помощников – коллежского секретаря Воронцова. В итоге, представители власти помчались в город Кай в сопровождении двух унтеров и нескольких нижних чинов из гарнизонной команды.
