Едва я взяла приборы, Оциус продолжил:
– А также не ковыряй вилкой в зубах, не тряси ножом во время разговора…
– Я что, была дикой? – недоумённо покосилась на «учителя», а затем на вилку и нож в руках.
– Вдруг тебе захочется. Я не знаю, насколько ты была образованна, – усмехнулся тот.
Я хмуро посмотрела на толстые зубцы вилки: «Этим – в зубах? Да у меня рука не поднимется…»
– А культура в государствах различается? – поинтересовалась, отодвигая скрытое обвинение в невежестве.
– По принципиальным моментам уклад жизни похож, но я не знаю, кто и как воспитывал тебя.
– Меня воспитывал мастер Академии, ваш любезный друг и наставник Доран Лициус. А матушка была настолько благочестивой и образованной, что не чета многим благородным дамам, – приосанившись, спокойно проговорила я и сделала медленный глоток из бокала. – Фьяк, что за гадость?!
Оциус не сдержался и расхохотался, а потом промокнул губы салфеткой и довольно усмехнулся:
– Вот и придерживайся этого. А подобные восклицания за столом и где-либо ещё неприемлемы…
Я лишь неопределённо повела плечом, приняв к сведению замечание, отодвинула странный напиток подальше и приступила к завтраку. Как думалось, вполне цивилизованно.
После завтрака Оциус сменил халат на выходной костюм, тапочки – на сапоги и попросил проводить его до экипажа. Следом увязалась и Ода. Но лишь от одного взгляда господина она следовала за нами на приличном расстоянии.
С крыльца я собиралась сойти самостоятельно, но Оциус преградил дорогу, резко вытянув передо мной руку.
– Не забывай дождаться руки мужчины, чтобы сойти по ступеням, как и подняться по ним, – поучительным тоном выдал он.
Я запнулась и с мыслью, что теперь нельзя быть самой собой, вскинула подбородок и демонстративно протянула руку мужчине.
– Будьте добры, наставник, сопроводите меня.
– Не сердись, Тайра, – с проницательной усмешкой заметил тот и повёл меня вниз. – Вскоре и сама не заметишь, как станешь одной из нас. У тебя прекрасно получается.
Я поморщилась от того, как ненавязчиво, но с удручающим постоянством он указывал на моё «низкое» положение. Возможно, это привычка высоких господ, но такая снисходительность задевала. Теплота к «спасителю» и желание быть откровенной стали медленно выветриваться.
– Что вы, наставник Оциус. Я и не смею на вас сердиться. Очевидно, я и правда глупа, – наигранно огорчённо повела плечами, пиная молодую поросль у края дорожки.
– Ты знаешь, что я имею в виду, – усмехнулся тот и неожиданно споткнулся на ровном месте, когда о каменную кладку что-то звякнуло.
Оциус хмуро уставился под ноги, но потом остыл, спокойно поднял смутно знакомый предмет и повернулся ко мне:
– Что это?
Я снисходительно покосилась на его ладонь, повела плечом и ответила:
– Удила.
И тут же засомневалась, заметив, как дёрнулась бровь наставника. Однако виду не подала.
– Уверена?
Я нахмурилась, теперь больше засомневавшись.
– Для чего оно? – хитро прищурился Оциус.
– Я память потеряла, а не ум, – обиженно проворчала под нос.
– Иногда это одно и то же, – хмыкнул тот. – Но ты права, это удила.
Я шумно вздохнула и ехидно заметила:
– Похоже, вам нравится чувствовать себя хозяином положения, дорогой наставник.
– В некотором смысле так оно и есть, – ухмыльнулся Оциус и придвинулся ближе. – И не дерзи. Это не сыграет тебе на руку.
Я сморщила нос и поёжилась от неприятного замечания. Наставник строго выпрямился, а затем круто свернул и резким шагом удалился к другой части двора, будто сейчас кому-то достанется. От любопытства и я ускорила шаг да встала под деревом напротив длинного каменного строения.
