– А я тебе за это монетку дам? И перед гвардейцами защищу, а?
Тот сразу же вытянулся, жадно сглотнул и быстро кивнул:
– Вас послушают. Так и быть. Есть большая таверна на ярмарочной площади. Ток доведу вас до угла по другой улке, а там вы уж сами, госпожа Тайра.
– Премного благодарна, Ильям. А почему меня послушают? – решила сразу же приступить к миссии на сегодня.
– Вы из благородных. А таких гвардейцы обычно не трогают.
– Откуда ты знаешь, что я из тех самых?
– Дак лошадь у вас дорогая, уздечка и седло тыщу дангов стоят, не меньше, говорите вы не по-нашенски и сама чистенькая, хоть и в простом платье, – без лукавства выдал парень.
«Однако!»
Я взяла Миссию за поводья, Ильям встал с другой стороны и попытался погладить лошадь. Но та так недобро фыркнула, что парень резво отпрянул и перешёл на мою сторону.
– А что значит – «обычно не трогают»? – поинтересовалась невинно.
Ильям хмуро свёл брови, огляделся, будто за нами кто-то следил, и, покусав нижнюю губу, шёпотом ответил:
– Особо любопытных на допрос к главному гвардейцу отводят. Вы уж не спрошайте никого особо про дворец-то. Тут ушей-то много бродит. А наследник не любит, чтобы о нём справлялись лишнего. Пропадёте – ни духу, ни слуху. Такое даже с господами случается.
– О, спасибо за предупреждение. Прости, если была слишком навязчива, – прикрыла рот ладошкой, как очень впечатлительная девица.
– Да ничего – вы скромница! – хохотнул тот.
После такого начала я и впрямь стала подбирать каждое слово: где ещё взять настолько открытого парня, чтобы выведать побольше? Однако я не была столь наивна: за всё время прогулки не приметила никого, кто следил бы за нами. Не знаю, как я это понимала, но отчего-то была уверена, что ничьих глаз и ушей мы не потревожили.
Пока мы шли, Ильям с присущей ему прямотой и дружелюбием рассказал, куда мне стоит заглянуть в этом селении, чтобы сделать хорошие покупки или вкусно поесть, что интересного посмотреть. Между делом получилось немного узнать о жизни народа провинций Тэнуа.
Политика дворца не способствовала беззаботной жизни. Все подчинялись единым законам, даже наместники провинций не могли перечить будущему королю. Очевидно, эта тяжесть и лежала на плечах Оциуса. Теперь я понимала его больше, чем когда бы то ни было.
А лишения были до абсурда мелочны. Например, в Академию Мингалы могли поступить все, кто платил единовременный взнос, но тот был огромен. Или если ты был благородных кровей, но обнищал, то снова не попадал в Академию – обучался на дому родными, но лишь общим знаниям: чтению, письму, рисованию. Оттого простой народ грамотой не владел, а приобрести какие-либо навыки можно было, только работая подмастерьем. И в целом трудно было содержать себя или всю семью, если не трудиться наравне с буйволами. Поэтому и нескольких детей себе могли позволить немногие, и все от мала до велика трудились на полях провинции, снабжая всё государство провизией.
Налоги повышали каждый год, потому и накопить на что-то было трудно. Словно всё делалось для того, чтобы не дать забраться на ступень выше. И касалось это абсолютно всех слоёв населения. Обидно было за то, что такой простой парень, как Ильям, не мог позволить себе даже одни ботинки.
Наконец, мы пришли к широкому перекрёстку, на углу которого стояла красивая высокая таверна. Ставни были из жжёного дерева с искусной резьбой. Тёмно-графитовый цвет каменной кладки отливал на солнце синим и создавал внушительный объём. Из открытых широких окон слышался шум посетителей и звон посуды.
