Надя замечталась и не заметила, как дошла с ребятами до калитки пустующего дома.
– Ну, вроде всё, – Артём почесал затылок: его губы расползлись в неловкой улыбке.
– И куда вы теперь пойдёте?
– Куда-нибудь, – Гриша бросил взгляд на виднеющиеся вдалеке домики деревни и добавил: – Ночью где-нибудь пошатаемся, а утром, наверное, отправимся в следующее поселение.
Надя опустила голову, ощущая смущение и нечто, похожее на тоску. Ей не хотелось расставаться с друзьями. Они так хорошо провели этот день, несмотря на все невзгоды, выпавшие на их хрупкие плечи, что девочке было тяжело вот так просто расстаться с мальчишками. Она впервые ощутила, что кто-то считает её другом, и уже влюбилась в чувство товарищества – ей куда больше понравилось ходить по лесу и пробираться через снежную пустыню с кем-то, нежели трястись от страха одной. Тем более «куда-нибудь» – это не ответ. «Зачем им бездельно скитаться по королевству? Почему бы не остановиться где-нибудь…», – неопределённо подумалось Наде, и, глубоко вздохнув, она решилась воспроизвести свои мысли вслух:
– А может, – она выждала паузу, ещё раз прокрутив всё в голове, после чего подняла на мальчишек голову и с надеждой спросила: – Может, вы останетесь у меня?
Такого вопроса Гриша с Артёмом, наверное, не ожидали, потому что в следующую секунду уже смотрели на Надю глазами, полными непонимания. Обменявшись взглядами, они всерьёз задумались.
Не посоветовавшись с товарищем, Гриша вдруг резко ответил:
– Исключено. Нам нечего здесь делать.
– Но почему?! Вам же некуда идти! – девчушка решила не сдаваться: внутри у неё всё сжалось, в глазах читалась мольба. – Вы же всё равно ищете место для ночлега! А мне одной без отца очень грустно. У меня… у меня ведь даже нет друзей…
Поджав губы, Гриша отвернул голову в сторону и отвёл взгляд. «Ну да, я ведь для них обычная приставучая девчонка семи лет…», – проскочило в голове Нади. – «Зачем им вообще со мной оставаться?».
Расстроенная девочка вся сжалась, будто желая стать ещё меньше и незаметнее, понурив голову и уткнувшись в шарфик с ягодами. Казалось, она вот-вот заплачет – не навзрыд и вовсе не громко, нет, скорее тихо, беззвучно, будто растекаясь, подобно льду на солнце. И в голове мальчишек отчётливо сложилось впечатление, что, тая, сердце Нади будет биться всё слабее и слабее, пока не замолчит насовсем, расколовшись крохотными осколками. Весь вид девчушки говорил о том, словно с каждым новым мгновением она увядала всё больше, из-за чего вот-вот испустит свой дух.
Гриша в растерянности смотрел то на Надю, то на Артёма. Белобрысый мальчуган лишь жалостливо развёл руками, указывая на первую.
– Ну если разочек переночуем, хуже ж нам не будет? – прошептал он так, чтобы слышал только товарищ. Потирая переносицу, тот тяжело вздохнул, прикрывая глаза. Тишина давила на уши, и даже не глядя на девочку Грише казалось, что она вот-вот исчезнет от пожирающей её тоски и печали.
– Древо! – как-то резко и, возможно, даже нервно выругался парень, обращая внимание Нади на себя. – А что твой отец? Как он отнесётся к тому, что в его доме поселятся два незнакомых ему оборванца?
Чувствующая, что если начнёт говорить быстрее и громче, обязательно заревёт снова, Надя, не совсем ещё понимающая, к чему этот вопрос, тихо пролепетала:
– Так разве ж он против будет… Вы и по дому помочь сможете, и он за меня не так переживал бы, – девочка шмыгнула, и в её глазах прояснилось, вдруг наполняя сердце надеждой. Затаив дыхание, она с волнением спросила: «А что?» – боясь преждевременной радости.
