Не обнаружив на своём месте ребят, Надя вышла во двор. Она так и застыла на пороге, не ожидавшая увидеть представшую перед её глазами картину: Артём, поджав губы от усилий, держал калитку забора, в то время как Гриша усердно забивал очередной гвоздь. Он был слегка нахмурен и так увлечён работой, что не сразу, как и друг, заметил девочку.
– А мы тут это… решили помочь, – выдохнул Артём, потирая натёртые руки.
– Вы умеете? – тут же восхитилась Надя, только потом поняв, что вопрос был лишним. Действительно, стали бы они чинить калитку, если б не умели? Девочка лишь широко улыбнулась и подбежала к дверце, восторженно её осматривая. Торчащие гвозди пропали, злополучное место, где Надя чуть ли не каждый раз получала занозы, тоже. Дыра заделана, болты подкручены, ничего не скрипит и плавно, будто новая, открывается-закрывается.
– Спасибо! Папа будет очень рад. У него никогда не хватало времени на починку…
– Да тут и делать-то нечего. Может, ещё что сломано? – Гриша вопросительно осмотрел двор, так и не найдя, чем можно заняться.
– Вроде это всё. Дом хоть и перекошен слегка, но в хорошем состоянии. Папа рассказывал, что ему всего третий десяток, и строили дом его родители.
– И где они сейчас?
– Говорит, что ушли. Не знаю, куда.
– Странный у тебя папа, – Артём нахмурился, выждав небольшую паузу. – Вроде заботливый, всё для дочки, но, с другой стороны, совсем ничего тебе не говорит о твоей же семье. Может, ты могла бы жить с бабушкой и дедушкой, с мамой, в конце концов, и не добывать в лесу ягоды для продажи, где всё кишит опасными магическими существами.
Парнишка тут же получил тяжёлый подзатыльник от Гриши, недовольно взглянувшего на друга. Надя поняла, о чём хотел сказать ей Артём, но постаралась не придавать этому значения. Вместо этого она негромко ойкнула, вспомнив про синелику, и обратилась к ребятам:
– Совсем забыли про ягоды. Они так и пропасть могут… Нужно их скорее продать, пока свежие. Пойдёте со мной на рынок, или дома останетесь?
– Что нам в доме-то сидеть? Уж лучше посмотрим, что здесь да как, – Артём невольно почесал затылок, понимая, почему резко сменилась тема разговора.
– Неужели у такой мелкой, да что-то покупают на рынке? И даже не задаются вопросом, где ты это всё берёшь?
– Спрашивали пару раз.
– И что?
– Говорила, как есть, – просто пожала плечами девочка.
– Что ходишь в лес, куда и взрослый не отважится сунуться? – Гриша сомнительно посмотрел на Надю, приподняв одну бровь. – И что тебе на это отвечали?
– Да ничего.
– Серьёзно? – своё слово вставил уже Артём, никогда не любящий оставаться в стороне. – Да что у вас за народ тут такой… Кажется, Гришка, мы с тобой из рая сбежали прямиком в ад.
– Это типично. К тому же все знают, кто живёт на самой-самой окраине деревни. Не удивительно, что я буду делать нечто подобное, живя одна, – пожав плечами, Надя поспешила удалиться. На ходу она вспоминала, куда вчера наспех дела ягоды. Нашла их, к счастью, в холодильнике.
– Как-то мне теперь не очень хочется идти на рынок. Уже не люблю местных людей.
– Да ладно тебе, – девочка посмеялась. – Здесь есть и вполне дружелюбные семьи.
– Вполне? – переспросил Артём, на что уже усмехнулся и Гриша.
Жители, проходящие мимо троицы, искоса поглядывали на незнакомых мальчишек. Люди в этой деревне не знали каждого поимённо, кто где живёт и что делает. Но в лицо, за прожитую жизнь, успели запомнить всех. И если и появлялся кто-то незнакомый, то только младенец, будучи новым членом уже давно проживающей здесь семьи. Чужаки в этой деревушке не появлялись по простой причине – она находилась в неком кармашке между горами, и если бы путник шёл, то набрёл бы на другое поселение, а с этим просто не пересёкся. Так уж вышло, что оно самое северное и с запада его обступили горы, которые все и обходили. То, что двое мальчишек появилось тут без взрослых, да ещё и водятся с Надей, заставляло всех недоверчиво поглядывать в их сторону. Девочку это смущало.
