– Ненавижу её, – донёсся со стороны подвала хриплый голос.
Меня бросило в жар, затем в холод. Сердце бешено заколотилось, желудок ухнул к пяткам как на американских горках, тело будто налилось свинцом.
Я слегка пихнула Джерм и почувствовала, как она зашевелилась.
Мы медленно сели и посмотрели друг на друга.
– Ты это слышишь? – беззвучно спросила я.
Джерм наклонила голову и мотнула ею из стороны в сторону.
– Мой дом, – сказал голос, на этот раз громче.
Я ожидала, что Джерм как-то среагирует, но её округлившиеся глаза говорили о полной растерянности.
Мы наполовину выползни из «крепости», и я уставилась на дверь в подвал: голос точно доносился оттуда. А ещё она светилась по краям, и, судя по тому, что голос становился громче, его обладатель поднимался по лестнице.
У меня задрожали руки.
– Роузи, что с тобой? – прошептала Джерм. – Ты в порядке?
– Ты его не слышишь? Совсем-совсем? – тихо спросила я.
Она снова помотала головой и сосредоточенно прислушалась, будто у неё и мысли не было сомневаться в моих словах. Но меня охватила паника: мне нужно, чтобы Джерм услышала этот голос и я убедилась, что не схожу с ума.
– Не скажу, никогда не скажу, – продолжал голос, становясь всё громче.
И хотя он звучал уже совсем близко, по лицу Джерм было очевидно, что она его не слышит. Я в ужасе схватила её руку и крепко сжала.
– И поделом им!
В этот момент глаза Джерм полезли из орбит.
– Я слышу, – одними губами произнесла она, нахмурившись, будто прислушивалась изо всех сил, хотя голос уже почти кричал.
Я указала на дверь и на бьющее из щелей свечение.
Джерм сощурилась и стиснула мои пальцы. Вдруг свечение ярко вспыхнуло, как в приступе злости, и мы обе вздрогнули. Джерм схватила меня за рукав и прошептала:
– Я видела!
Мы накрылись одеялами, сжимая в кулаках болтающиеся на шеях ложки.
– Эта белобрысая вечно языком мелет, – недовольно протянул голос. Его обладатель уже поднялся по лестнице и остановился у двери. Он знал, что мы здесь.
Вдруг Джерм дёрнулась и обернулась, посмотрев куда-то за «крепость», а потом медленно поднялась.
– Э-эм… Роузи? – уже нормальным голосом, не шепотом, сказала она, побледнев от ужаса. – Как выглядят призраки?
– Ну, такие мёртвые и полупрозрачные, – прошептала я, не сводя глаз с двери в подвал, и подумала: «Все же знают, как выглядят призраки!»
– Э-эм. Роузи?
– А?
– Похоже, он тут не один.
Я наконец сообразила, о чём она, и от страха меня замутило. Светилась не только дверь – свечение окружало нас со всех сторон.
Я медленно оглянулась.
В гостиной стояла женщина с клубком пряжи в руках. Позади неё – мужчина в жёлтом дождевике, промокший до нитки и бледный, с прилипшими к рукам морскими звёздами. Ещё одна женщина, очень старая и вся в белом, стояла у дивана. А ближе всех – в каких-то дюймах от нас – стоял мальчик лет тринадцати-четырнадцати, с лохматыми каштановыми волосами и большими карими глазами. Наморщенный лоб, облепившие уши мокрые волосы, бледная до голубизны кожа – на него было страшно смотреть: казалось, он проглотил что-то протухшее. И он излучал голубоватое сияние, освещающее стену у него за спиной.
Мы были окружены.
