a) забрать утёнка себе;
b) на корм тратиться не надо (вода и трава есть везде), а как быть зимой, тоже не проблема: она украдёт у соседа мешок зерна – не впервой ей обходить жадность русских;
c) когда утёнок подрастёт и станет уткой, она просто выпустит её к остальным гуляющим у дороги утакам, где они её там бесплатно оприходуют;
d) появятся утята: кого-то она в дальнейшем продаст, кого-то съест, а оставшихся будет разводить;
e) она заработает на этом миллионы и вернётся в Германию, чтобы утереть носы тем, кто насмехался над ней, из-за чего она и уехала с позором в Россию.
Оприходуют? Это уже точно не детская книга… Пойдёмте отсюда, дети, не будем травмировать вашу детскую психику… Придумал тоже – Пункл! Да сказал бы прямо, что…
Бизнес-фрёйляйн открыла калитку, вышла на дорогу и лёгкой поступью двинулась в сторону ути. После чего тут же остановилась, так как впереди возникла угроза: напротив неё, на равном расстоянии до ути, навстречу ей шёл один из жителей деревни – поляк пан Долбоешко. Бизнес-фрёйляйн ускорила шаг – пан тоже. Она остановилась – пан тоже. До Пункла каждому оставалось 20 метров. Физические данные были явно не на стороне немки: она весила вдвое больше, рост был на полметра меньше, а длина ног в два раза короче. Придётся брать хитростью. К счастью, удача была на её стороне: как раз в это время открылась дверь дома, который располагался напротив ути, и на крыльцо вышел глава деревни Пётр Кузьмич. Ни один спорный вопрос в деревне не разрешался без его участия: он отлично знал право. Бизнес-фрёйляйн тем более. Она сразу же сообразила, что надо первой заявить свои права на утёнка, тогда если пан Долбоешко возьмёт его себе, то это будет считаться кражей.
– Herr Кузмиц! – кричала немка в сторону Петра Кузьмича, тот, не зная, как на это реагировать, неуверенно ткнул себя пальцем в грудь. – Ja, ja, ты, Herr! Видишь утка?.. Это… мой утка! Verstanden? Мой! А вот он! – Бизнес-фрёйляйн указала рукой на поляка, тот испуганно остолбенел и забегал глазами. – Он вор! Вор! Арестуйтен его! Он хо-теть заб-рать… мой утка!..
Дальше Бизнес-фрёйляйн перешла на совсем непонятный немецкий: она яростно размахивала руками, иногда соединяла воедино предплечья со сжатыми кулаками и прижимала их к груди… А Пётр Кузьмич тем временем подозрительно разглядывал пана Долбоешко, пока тот, не выдержав угрызений совести, не капитулировал и не ушёл в свою сторону, следом за ним и сам глава украдкой забежал в дом. Бизнес-фрёйляйн остановилась тогда, когда застрекотали сверчки; солнце, заскучав от сказки – это были явно не братья Гримм, – медленно и как можно более незаметно, чтобы не обидеть рассказчицу, опускало голову на подушку. На улице было безлюдно. Утя Пункл сидел на прежнем месте и клевал клювом. Бизнес-фрёйляйн подошла к нему, положила его себе на ладошку и счастливая побежала домой.
Всё шло по плану. Утёнок был у немки, она даже совсем не боялась, что его кто-нибудь украдёт: вся деревня знала, что «это её утка». Травку Пункл щипал, не зная в этом усталости. (На следующий день после заселения он всё так же не решался притронуться к зелени и на все уговоры Бизнес-фрёйляйн упрямо вертел головой. Но когда Бизнес-фрёйляйн сорвала пучок и с большим аппетитом съела его на глазах ути, тот отбросил страх в сторону и радостно принялся за еду.) На пруд Бизнес-фрёйляйн ходила вместе с ним: утя плавал, а она, находясь в воде и вытащив из неё нос, глаза и уши, как бегемот, следила, чтобы утю не утащили дикие звери. Как говорилось раньше: украсть зерно для Бизнес-фрёйляйн – не проблема. Она была большим мастером в воровстве, в будущем мы убедимся в этом сами. Бизнес-фрёйляйн по-настоящему полюбила Пункла, она ради него украла даже два мешка зерна. Один она припрятала на зиму, а из второго брала зерно и вручную толола его в ступе, чтобы утя мог его проглотить.
