Затем наступила осень. Яиц всё не было. Дошло до того, что Бизнес-фрёйляйн не выдержала и как-то ночью ворвалась в спальню к голубкам: она взяла утку за ноги, стащила её с кровати, перевернула на спину, включила фонарик… сорвала с утки трусы и… мохнатка была на месте. Чтобы окончательно убедиться в её сущности, Бизнес-фрёйляйн обслюнявила палец и сунула его внутрь. После этого в утиных отношениях случился небольшой разлад. Пункл не мог простить измену любимой. Он по собственной воле перешёл ночевать на диван. Лишь через несколько дней, когда Бизнес-фрёйляйн подсела к нему и убедила его, что это было изнасилование и что утка никак не могла противостоять обидчику в той ситуации, Пункл простил возлюбленную. Но после этого уже утка не могла простить утаку его бездействие во время изнасилования. Лишь тогда, когда Бизнес-фрёйляйн пригрозила уткам топором, в семью наконец-таки вернулись лад и гармония.
Зима оказалась морозной, из-за чего все домочадцы вынуждены были спать втроём в одной кровати – занятия любовью в то же время не прекращались. Денег на отопление и электричество не было. Набивоподушечная фабрика отказалась принимать пух, поскольку тот был весь в утиной сперме. Немка и утки не проявляли особого желания возиться с их мытьём. В феврале случилось чудо! Когда Бизнес-фрёйляйн в одно утро силком принялась вести утку к гинекологу, из той выпало яйцо. Затем второе, третье, четвёртое, пятое… Их было ровно 39. Яйца уложили на кровать. Бизнес-фрёйляйн и утки вместе согревали их своим теплом. С наступлением сильных февральских морозов Бизнес-фрёйляйн отбросила брезгливость и вымыла весь пух. Денег с их продажи было так много, что хватило бы на оплату отопления и света за весь год.
Наступил март. Начали проклёвываться яйца. Вылупились все птенцы: они были вылитые мама и папа. За исключением одного. У него даже не хватило сил самостоятельно пробить скорлупу. Пункл сразу же счёл его отцом – насильника. Насильник с помощниками аккуратно отломали скорлупки – а там, под ними, прятался такой маленький утёнок, что он мог бы поместиться у вас на подушечке большого пальца! Пункл запретил утке подпускать этого гадёныша к своей груди. Бизнес-фрёйляйн чувствовала свою вину и ответственность перед этой крохой. На этой почве у ней появилось молоко. Видели бы вы, с какой нежностью она кормила утятю: она аккуратно усаживала его себе на колени и, чуть приподняв футболку, не нагибаясь, вставляла сосок ему в клюв. Утятя заметно набирал в весе, но всё равно ему было ещё очень далеко до своих братьев и сестёр. Когда у него начались прорезаться зубки, пришлось отлучить его от груди. Спустя неделю утятя сказал Бизнес-фрёйляйн: «Mutti». Но даже и это не заставило отца смягчиться к сыну: он счёл его речь невнятной. А когда утятя, чуть повзрослев, начал называть Бизнес-фрёйляйн папой, Пункл его окончательно возненавидел.
Пункл с большим удовольствием переворачивал утятю на спину и прыгал своей огромной ступнёй по его животу; идя сзади него, он просовывал ему клюв между лап, а затем пинал им утятю под зад; не было ни дня, чтобы он не ущипнул его за жопу. Утятя молча выносил эти побоища. И вот однажды случилось так, что Пунклу стало скучно и он вновь принялся искать по двору этого гадёныша, но того нигде не было. Тогда Пункл направился к пруду и вдруг, подойдя к росшим у берега кустам, он услышал знакомые «пункл… пункл… пункл…» Он поднял из-за кустов голову и увидел плачущего утятю. Отец не выдержал и убежал прочь. Он рыдал, прогоняя со слезами всю свою ненависть к сыну. И только тут он впервые вспомнил своё детство: издевательства, побои, насмешки… Пункл возненавидел себя.
