– А куда это Иван Ильич наш подевался? Уж не помер ли он? – обратился к своим собутыльникам один из завсегдатаев во время их очередной попойки.
Вся эта пьяная компания повскакала со своих мест и… упала, а затем встала и… и… всё-таки пошла, пошла к Ивану Ильичу домой, будучи уверенной, что обнаружит его там мёртвым, поскольку Иван Ильич являлся самым известным алкашом в деревне и ни дня не проходило, чтобы он не появился у них и не заложил за воротник.
Когда отряд прибыл к месту назначения, то поразился увиденным. Они даже не стучали в дверь, потому что точно знали: мертвец им её не откроет. Когда они «паровозиком» срывали дверь: Степан Никитич тянул за ручку, Семён Пантелеич за Никитича, Иннокентий Михалыч за Пантелеича, Фёдор Степаныч за Михалыча, а Яшка за Степаныча, – и вот когда эта пьяная очередь совершала попытку проникнуть в дом, оттуда послышалось раздражённое ворчание и дверь задёргалась. Степан Никитич отпустил её, и она сама открылась – вовнутрь дома. А в дверном проёме стоял – о боже! – Иван Ильич – живой! – и – о боже! – трезвый, как кристалл!
– Что вы мне тут дверь ломаете, алкалоиды? – закричал Иван Ильич на друзей.
– Ильич, это что – ты? – спросил Никитич у своего друга, глядя на того, как на привидение. Глаза пьяниц в этот момент были шире донышка от бутылки.
– А кто же ещё?
– Ты чё… трезвый что ли? – высказал Никитич своё предположение, основанное на его многолетнем опыте работы в качестве нарколога.
– Ну не всю же жизнь пить! Пора и за ум взяться… Ладно, проходите, нечего на улице стоять, вечер на дворе.
Иван Ильич провёл живых мертвецов на кухню и усадил за стол.
– Вам что, чай или кофе?
– Точно призрак, – сказал Семён Пантелеич, твёрдо уверенный в своих словах, поскольку являлся гробовщиком.
Яшка тут же вскочил с места и кинулся к выходу, но из-за неслаженно работающего вестибулярного аппарата он, пытаясь удержать равновесие с вытянутыми назад руками, длинными шагами всё ниже и ниже клевал носом, пока не упал на пол, ударившись лбом о низ двери.
– Отпеть бы надо, – сказал батюшка Иннокентий Михалыч, всматриваясь в присаживающегося за стол Ивана Ильича, – а то душа так долго скитаться будет, пока успокоение не найдёт.
Все принялись креститься и читать «Отче наш», Яшка что-то мямлил там у себя.
– Да прекратите ерундой заниматься… Женюсь я. Слышите? Женюсь! – сказал Иван Ильич, заставив этим собутыльников окончить моление и направить их взор на свой лик. – Да, женюсь, – добавил он, поглаживая свою вымытую и расчёсанную седую бороду. Для полного антуража ему оставалось только вознестись на небеса.
– А на ком? – недоумённо и даже с негодованием спросил Фёдор Степаныч, так как, являясь главной свахой на деревне, он всегда был в курсе предстоящих свадеб и подавляющее их большинство составляли собственноручно им сведённые пары. Над дверью дома Фёдора Степаныча даже табличка висит, которая гласит: «Если дашь мне водку – с Мэрилин Монро тебя сведу. А если вы зайдёте с самогоном, то выйдите, мадам, с Ален Делоном».
