Война с НИЧТО. Эта война начинается в детстве и продолжается всю жизнь - страница 38

чему улыбаясь, ответил тот, как продолжая ускользать. И тут сильный удар сорвался по его челюсти. У НИКТО это получилось как само собой. От удара тот упал в угол между ДВУХ стен. НИКТО уже не хотел мешать ему уйти, но тут повар стал заставлять подбитого «молодого» мыть и убирать. Опять НИКТО от всего происходившего почувствовал себя просто отвратительно. На том месте, куда ОН ударил, так сильно распухло и посинело, что там словно вырос ВТОРОЙ подбородок. На это место было страшно и больно смотреть. «Молодой» всё послушно СДЕЛАЛ. И от этого НИКТО было НЕ ЛЕГЧЕ. Как-то НЕПОНЯТНО быстро всем в части стало известно о том, что кто это так сумел подбить этого «молодого». Командир роты «СВЯЗЬ» вызвал НИКТО к себе. – Пиши «объяснительную»! НИКТО молчал и не собирался НИЧЕГО писать, не желая даже этим как продолжать задерживаться в произошедшем. ОН вернулся в столовую. – Ты зачем его трогал? Разве ты не знал, что он стукач? – участливо поинтересовался у НЕГО один сержант. НИКТО промолчал. ЕМУ было настолько невыносимо гадко, что ЕМУ не хотелось кому-то что-то ещё пытаться объяснять. Когда через полчаса к НЕМУ в столовую подошёл тот «молодой», и ЕМУ пришлось отводить глаза, чтобы не видеть выросшего от ЕГО удара ВТОРОГО, бокового, подбородка. -Все говорят, что я настучал. Но я НИЧЕГО никому не говорил. Это кто-то другой. Ты так про меня не думай. – Я так не думаю… что это ты… – Ты НИЧЕГО не пиши. Я уже сам написал «объяснительную», что шваброй так ударился. Я не стучал. Это кто-то другой. После произошедшего, через несколько дней, НИКТО отправили ПОДАЛЬШЕ от этого батальона, в ПУСТЫНЮ Кара-кумы, в расположенную у самой границы с Афганистаном «точку». ЕМУ там стало ЛЕГЧЕ и немного поспокойнее. Через ДВА месяца НИКТО вернулся обратно в батальон, чтобы в городской больнице вылечить зубы. Весенний приказ об увольнении в запас отслуживших ДВА года уже был подписан, так что и НИКТО мог уже считаться «дедом». И уже на ВТОРОЙ день ЕМУ стало известно, что ЕГО поставили в наряд по столовой. ЕГО это так возмутило, что ОН решил позвонить начальнику штаба, чтобы узнать по какой причине ЕГО уже на ВТОРОЙ день назначили в наряд. – Товарищ майор!! Почему меня в наряд поставили?! Я приехал сюда зубы лечить или в наряды ходить? – Ты в столовую ходишь? – спросил спокойным голосом майор. – Да. -Ты посудой пользуешься? – Да. -А мыть её кто-то должен? Всё было ПРАВИЛЬНО в словах майора, но память вызвала огромную волну всего того, что накипело в НЁМ, и эта волна подкатила к горлу подобно огромной толпе, которая бросилась к узким дверям. И НИЧЕГО в ответ майору НИКТО выпалить не смог.

«А что ему скажешь в ДВУХ словах?…»

– Понятно… – выдавил из себя НИКТО после возникшей паузы и закончил разговор. Этот наряд длился всего сутки и оказался самым последним для НИКТО. НИКТО не раз обращал внимание на то, что не только у НЕГО в горле могла застрять ЦЕЛАЯ КУЧА слов. На послеобеденном разводе начальник штаба СДЕЛАЛ замечание одному «деду», поднимавшемуся на «смену»:

– Товарищ солдат! ПОДТЯНИТЕ ремень.

«Дед» даже не пошевелился, но горло у него сдавилось от какой-то подкатившей к нему волны, и глаза загорелись ненавистью. – Товарищ рядовой! Я к Вам обращаюсь… ВЫПОЛНЯЙТЕ!…ДВА наряда вне очереди!…Отвечайте!… – Есть… ДВА наряда… – «дед» СДЕЛАЛ над собой усилие и сумел вытолкнуть через сжатое горло клубок из нескольких слов. Майор