Война с НИЧТО. Эта война начинается в детстве и продолжается всю жизнь - страница 39

к бляхе ремня рядового, чтобы помочь «деду» ВЫПОЛНИТЬ его требование. – Снимите ремень… Вот так… А теперь ПОДТЯНИТЕ… Теперь можете надевать. Для «дембелей», рвавшихся домой, последние дни, были особенно мучительными_>: одной ногой они были уже как на свободе, а ВТОРОЙ всё так же оставались в армии. За эту ВТОРУЮ ногу их старались так крепко держать, чтобы напоследок выжать из них всё, что ещё в них оставалось. И число этих последних дней, как ПРАВИЛО, росло. НИКТО по своему внутреннему состоянию стал намного ближе к «дембелям». На этот раз подходило время расставаться с ними, чтобы оставить себе ДВЕ трети от горечи расставания. НИКТО с одним «дембелем» стал ДЕЛАТЬ одну «дембельскую» работу“. ОН помогал вырезать буквы на покрашенной стороне стекол. Нужно было срезать слой тёмной краски со стекла, чтобы с другой стороны можно было прочитать „штаб“, или „солдатская столовая“, или „рота материального обеспечения. Слова вырезали зеркально, чтобы затем на эту покрашенную сторону стекла нанести слой светлой краски. Когда они сидели за работой, подошёл старшина. Он словно поспешил прийти и ПОДЕЛИТЬСЯ какой-то поразившей его новостью. Он находился в штабе и узнал, что все командиры рот отказались принимать НИКТО в подчинённые им подразделения, чтобы не нести за НЕГО ответственности.

«НИЧЕГО себе новости… Неужели это я такое чудовище?…»

Старшина сказал, что он отважился взять ответственность за НИКТО на себя. Раз все командиры отказались от НИКТО, то ОН, получалось, уже не относился ни к одной из рот. У НЕГО не было даже кровати ни в одной из рот. ЕГО перестали назначать в наряды. Разве ЕМУ стало хуже от этого? ОН и «дембель» ложились спать ОТДЕЛЬНО от всех в той комнате, где работали. Когда этот «дембель» уехал домой, НИКТО уже один спал от всех ОТДЕЛЬНО в этой комнате. ОН раньше остальных из ЕГО призыва, на полгода, досрочно, стал «дембелем». Прежде НИКТО не понимал того, что иной раз так начинало злить «дедов», раздражать их. Когда весной в часть стали прибывать прибывать «молодые» из очередного призыва, ОН стал замечать за собой ту самую раздражительность, которую прежде замечал у других. НИКТО и тот «дембель», с которым ОН работал, вместе садились за один стол в столовой. Вечером они, как обычно, сели крайними за стол, напротив друг к другу, и совсем понемногу положили себе в миски уже давно поднадоевшей им пшённой каши. Когда-то НИКТО думал, что прослужившие полтора-ДВА года больше для какой-то ПОКАЗУХИ так мало накладывали себе этой каши. Рядом с «дембелем» сидел недавно прибывший «молодой», который наложил себе ПОЛНУЮ миску и стал эту кашу ПОЛНЫМИ ложками отправлять в свой жадно открывавшийся рот. И когда он начинал жевать, его щёки как-то чересчур сильно распирались от набитой в рот каши. Этот «молодой» ОПУСТОШИЛ ПОЛНУЮ миску каши, затем, как не собираясь обращать ни на кого совершенно никакого внимания, принялся ДЕЛОВИТО накладывать ВТОРУЮ ПОЛНУЮ миску каши. Он стал ложкой выскребывать всё, что осталось в алюминевом бочке, с таким чрезмерным усердием, при котором никак не могло получиться, чтобы не постукивать при этом по бочку. И его как НИЧЕГО не сдерживало, не стесняло. Вёл он себя как-то раскованно. НИКТО почувствовал, как сильно ЕГО этот «молодой» стал раздражать. ОН постарался сдерживать себя. ОН стал отводить глаза в сторону, чтобы не видеть того, что как этот «молодой» ел