я уже сам себя наказал раз здесь уже нахожусь. Старшина
НЕ ПЕРЕТЯНУЛ, и НИКТО остался в наряде вместе с тем несчастным. На следущие сутки НИКТО один остался в наряде. Несмотря на то, что НИКТО было
ЛЕГЧЕ в наряде по столовой, всё равно, ЕМУ всё труднее становилось
ДОТЯГИВАТЬ до конца этих многосуточных нарядов. Ощущение какой-то внутренней подорванности продолжало расти, и ЕМУ всё труднее становилось собираться с таявшими силами, с которыми приходилось идти каждый раз как на очередной штурм. ЕГО всё сильнее начинала злить неубранная посуда со столом. ОН решил останавливать кого-то, кто мог выйти из столовой только после того, как уберёт посуду за собой. Утром, после завтрака, ОН немного задержался и никого не застал там, где «принимали пищу», где вся посуда осталась неубранной на столах. ЕМУ самому пришлось её убирать, что ещё больше ЕГО разозлило. После обеда ОН остановил одного из тех, кто выходил в числе последних из столовой. Им оказался один «молодой», который стал отказываться убирать посуду. И это как-то сильно задело одного «деда», который уже сам стал добиваться того, чтобы посуда была убрана. А «молодой» продолжал упрямиться, что только больше начинало злить этого «деда», который был с ним из одной «смены». И «дед» сорвался. Столы и скамьи оказались перевёрнутыми, а посуда разбросанной по полу, на котором после «молодого» осталась лужица крови. Другой «молодой», случайно оказавшись свидетелем произошедшего, был напуган настолько, что его сразу «припахал» повар. Этот «молодой» вымыл
КРУГОМ полы и даже стены из кафеля. НИКТО почувствовал себя отвратительно после всего произошедшего, ведь это ОН как положил всему этому начало. И ЕМУ было
НЕ ЛЕГЧЕ от того, что этот другой «молодой» послушно, по воле повара,
СДЕЛАЛ часть и ЕГО работы. Но через день НИКТО остановил ещё одного из выходивших
>: – Выйдешь тогда, когда уберёшь посуду. – Да ты, сынок! Кому ты это говоришь?!
«Это «дед»?! … А-а… Он думает, что своё он уже «отпахал»…
– Ты это кому сказал «сынок»? – Тебе! – Значит, мне? И НИКТО тыльной стороной кулака левой руки нанёс КРУГОВОЙ удар «деду» по щеке наотмашь, сильно и безжалостно. Удар получился такой сильный, что голову «деда» развернуло от него. «Дед», зашатавшись, всё же сумел СДЕЛАТЬ шаг вперёд и нанести ДВА удара по воздуху перед собой. НИКТО, отступив немного назад, двинулся затем навстречу и стал срывать зло, доходя чуть ли не до белого каления. «Дед» не выдержал такого натиска, повернулся и бросился было бежать, но НИКТО вцепился левой рукой в его одежду на спине и, ПОТЯНУВ на себя, подставил подножку. «Дед» споткнулся и упал на спину. Затем он быстро развернулся на живот, собираясь подняться, но НИКТО обхватил левой рукой его шею и стал бить этого «деда», оказавшегося на четвереньках перед НИМ. « Отпусти!!…Отпусти! А то ху-же… бу-дет!…» – чуть не плача от обиды, потребовал «дед». НИКТО ещё пару раз ударил его по спине и отпустил. Когда «дед» поднялся, у него изо рта сочилась кровь. НИКТО собрал на полу пуговицы, которые оторвались тогда, когда ОН ПОТЯНУЛ его сзади за одежду, и ПРОТЯНУЛ их на ладони. «Дед» в ответ ПРОТЯНУЛ свою открытую ладонь, и НИКТО высыпал ему на неё пуговицы. И тот ушёл. НИКТО как разрядил душившую ЕГО злобу. ОН опять сам всё убрал. На душе ЕГО было черным-черно. В следующий раз один попавшийся «молодой» не стал воткрытую противиться и собирался было потихоньку улизнуть. НИКТО вовремя преградил ему дорогу, выход из столовой. – Ты это куда? – А чёрт его знает?! –
