— Он спит, поди, — замерев у лестницы, заключила Шайя. — Не достучимся. Его табун троллей не разбудит.
Табун кого, простите? Троллей?!
— За ключом сходи. — Глаза кошки, метнувшись в мою сторону, ярко блеснули в темноте зеленоватым огнем. Диво дивное. — У меня лапки, как видишь.
— Куда?
— Там, за домом… В кладовке, где-то на полках найдешь запасной.
— Ладно…
Я подбадривала себя мыслью, что этот кошмар скоро закончится, пока обходила лачугу. Возможно, это в самом деле сон, и после встречи с магом я очнусь в своей квартире, в теплой постели. Позвоню Иде, а она скажет, что никакой вечеринки и в помине не было. Тогда я запишусь к психологу, схожу на прием, расскажу о своих проблемах и снах, и жизнь наконец-то наладится…
Эти мысли немного порадовали, а потом вылетели, когда я угодила ступней в вязкую жижу. На лицо мигом налетело отвращение — я скривилась, плотно сжала челюсти и, стараясь не глядеть на ноги, зашагала дальше. Понятия не имею, что это было, но воняет как навоз.
По телу аж мурашки пробежались.
Нет… Не могу я во сне чувствовать себя так паршиво, не может мой нюх улавливать хвойные запахи и вонь болот. Не может сон быть настолько реальным.
Я не сошла с ума. Я в самом деле попала…
Попала по полной программе.
Но я должна выбраться. Просто обязана. И пусть только попробует этот их лучший маг отказать мне! Не только домой отправит, но и на все мои вопросы ответит. В особенности на самый главный: как я попала в этот ужасный мир.
Шумно выдохнув, открыла дверь кладовой, которая больше походила на старенький туалет на заднем дворе дома. И уже готова была увидеть внутри дыру в полу и столкнуться со страшным зловонием, но вместо этого приятно удивилась, застав в тесном помещении аккуратные полки и расставленные на них баночки.
Что ж, вариант с лешим утрачивают свою силу. Порядок в кладовой навел на мысль, что этот маг весьма опрятный, а оттого, наверное, и добросовестный. Уж очень хотелось верить, что он не доставит мне лишних хлопот. Но почему же тогда так резко усилилось и едва не возымело надо мной власть ощущение нависшей угрозы?..
Шагнула в кладовку и принялась искать на полках ключ. Но перед глазами внезапно потемнело, исчез, растревожив сердце, лунный свет. Хлопнула дверь, и этот звук эхом и дрожью отдался в теле.
Я метнулась к двери, дернула за ручку.
— Шайя! — Толкнула, а потом еще раз, чувствуя, как что-то невидимое, что-то сильное сжимает горло. — Шайя, это не смешно. Выпусти меня!
Ответом послужила тишина. Пугающая тишина, изредка разрываемая далеким уханьем совы.
Без паники. Только без паники.
Но сколько бы я себе это ни повторяла, сердце продолжало отбивать гулкую дробь, разгоняя по венам кровь. Темнота будто бы сгущалась, будто бы поглощала меня, а я…
… я боялась.
Я всегда ее боялась. Сколько себя помню, мрак нагонял на меня панический ужас. Воспитатели в приюте никогда не уделяли этой проблеме должного внимания, запирая меня в наказание в темных подвалах или туалетах вместе с другими детьми. И приемные родители не смогли искоренить эту фобию, только помогли смягчить. Они оставляли ночник в моей комнате каждый вечер перед сном, а иногда мама ложилась рядом и не уходила до тех пор, пока я не засыпала в ее теплых, уютных объятиях.
Но их не стало, и теперь этот жуткий страх темноты оказался еще больше, обратился в дикий и неодолимый.
Я отшатнулась от двери, прижав руки к груди, вжалась в полки. И держа внутри слезы, все не позволяя им омыть лицо, мысленно принялась просить, чтобы этот морок исчез; чтобы оставил меня в покое. Чтобы кто угодно — хоть кто-нибудь — разрубил мой страх пополам.
